Автор: Harry Cantino
Фэндом: Звездный путь
Категория: слэш
Пейринг: Кирк/Спок
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс, юмор
Размер: мини
Саммари: иногда капитан ведет себя нелогично. Как расшифровать загадочное человеческое поведение?
Дисклаймер: персонажи не мои, выгоды не извлекаю
Часть I. Нелогично
читать дальше
Нельзя сказать, что это началось неожиданно. Капитан Джеймс Т. Кирк вообще был человеком общительным и дружелюбным, можно смело сказать, что он был из тех, кого называют «душой компании». С членами экипажа, и людьми и не людьми, он неизменно поддерживал соответствующие уставу «теплые товарищеские отношения», что и было отмечено в его личном деле, правда, к сожалению некоторых любопытных, без указания подробностей. Он всегда умел вовремя разрядить напряженную атмосферу удачной шуткой и при любом общении, деловом или дружеском, мог изящно и непринужденно направить беседу в нужное русло. Неизменно энергичный и жизнерадостный, он всегда готов был сказать своим сослуживцам что-нибудь приятное и ни к чему не обязывающее. Например: «Боунз, ты опять вчера пил контрабандное ромуланское зелье?» – обращаясь к Леонарду МакКою, главному корабельному врачу. Или: «Вы сегодня отлично выглядите», – зайдя в медотсек проведать энсина Иванову, заразившуюся какой-то неизвестной лихорадкой и сплошь покрытую разноцветными пятнами. Но главным его козырем, безусловно, была улыбка – широкая, открытая и невероятно притягательная, что, как правило, могли в любой момент подтвердить две-три очередные жертвы ее обаяния. Именно эта его фирменная улыбка и была первым, что заметил старший помощник Спок, когда начал подозревать неладное. Старпом обратил внимание, что капитан улыбается ему чаще, чем остальным членам экипажа. Он подсчитал, что улыбка Джеймса Кирка бросает свой лучезарный взгляд в сторону его научной станции в среднем 42,6 раза в течение смены, а это примерно в 3,2 раза больше, чем доставалось, например, его лучшему другу Боунзу за такой же промежуток времени. Среднестатистическому члену экипажа мужского пола доставалось еще меньше. Правда, с женщинами дело обстояло несколько иначе – им капитан улыбался охотнее, но Спок, проведя некоторые расчеты, выяснил, что обогнал по этому показателю даже старшину Рэнд, совершенно очаровательную блондинку. Старпом тщательно занес собранные данные в небольшой архив, под который было отведено скромных 0,5 процента его мощного вулканского интеллекта, и поместил в папку с пометкой «Интересно».
Прошло около недели. Звездолет вторые сутки находился на орбите небольшой симпатичной планетки с не очень дружественным гуманоидным населением, прочно застрявшим на стадии развития, средней между развитым феодализмом и недоразвитой утопией. Проблема состояла в том, что само наличие данного населения обнаружилось лишь после спуска на поверхность десантной группы во главе со старшим помощником Споком. Упомянутая группа пыталась выяснить природу странных электромагнитных помех, генерируемых где-то в недрах загадочной планеты. Очевидно, именно эти помехи и не позволили сканерам обнаружить недружественные формы жизни, и вообще флору и фауну как таковую. Что было весьма прискорбно, особенно если учесть, что десант перестал выходить на связь ровно через десять минут после того, как оказался на поверхности. Позже, после успешно и своевременно проведенной спасательной операции, возглавленной, разумеется, капитаном, выяснилось, что местному населению просто не понравились эльфийские уши старпома. Джеймс Кирк применил дипломатию, дело было улажено, а эстетически толерантным членам десанта, которые отделались легким испугом, оставалось лишь удивляться, как вообще кому-то могли не понравиться такие милые заостренные уши приятного нежно-зеленого цвета. Когда луч транспортатора поднял их на корабль, и спасенные начали не спеша расходиться по каютам и рабочим местам, капитан на несколько минут задержал старпома. Положив руку на крепкое вулканское плечо, он слегка сжал пальцы и, проникновенно посмотрев в темные омуты глаз, тихо сказал совсем не капитанским тоном: «Я прошу вас, будьте осторожны, Спок. Я… очень беспокоился». Вулканец моргнул и полез в архив. В интересную папку добавилась новая информация.
Через несколько дней капитан и его старший помощник пересеклись в столовой. Обычно такое происходило редко – режим питания вулканца отличался от человеческого, и Кирк, заметно оживившись, моментально оказался за столиком Спока. В этот час желающих подкрепиться сбалансированными пищевыми концентратами от местного шеф-повара, который в просторечии именовался «репликатором», было немного, и, похоже, капитана этот факт вполне устраивал. Освещение в столовой было почти интимным – главный инженер Монтгомери Скотт в очередной раз пытался сэкономить энергию; полумрак окутывал вулканца притягательным ореолом загадочности и неприступности. Капитан невольно залюбовался игрой света и тени на гладких черных волосах, но спустя несколько секунд, успешно изгнав с лица мечтательное выражение, деловито заговорил о сложном научном эксперименте, который, к слову сказать, его абсолютно не волновал, зато весьма интересовал старпома. Разумеется, вулканец не мог знать, что за два часа до этого капитан специально откопал в электронной библиотеке все данные, посвященные этому эксперименту, даже начал читать серьезный научный справочник и, надо отдать ему должное, заснул только на восьмой странице. Старпом был впечатлен; непринужденная беседа незаметно повернула в более выгодное для капитана русло и перешла на тему шахмат. Выяснилось, что они оба неравнодушны к этой игре, если, конечно, слово «неравнодушие» применимо к вулканцам; спустя десять минут они разошлись, договорившись вечером встретиться за партией в шахматы. Вскоре эти партии стали регулярными. Проводились они, как правило, в капитанской каюте, и с каждым днем атмосфера во время игры становилась все непринужденнее; капитан улыбался и шутил, изредка, словно невзначай, касаясь руки старпома, а Спок молча заносил данные в архив.
– Кажется, сейчас мой ход, верно Спок? Пожалуй… я сделаю вот так.
– Не очень разумно, капитан. Так вы теряете коня.
– Да? Ну, это не самое страшное. Кстати, Спок, я давно хотел вас спросить, а что это за инструмент висит на стене у вас в каюте?
– Это ка’атира.
– О, красивое название. Вы на нем играете?
– Да, капитан.
– Перестаньте, Спок, мы же не на мостике. Я просил вас называть меня по имени.
– Да, я помню… Джим.
– Отлично… значит, я могу рассчитывать, что как-нибудь услышу вашу игру?
– Я не уверен, что вам придется по вкусу вулканская музыка. Она непривычна для человеческого слуха. Шах и мат.
Шли недели, папка с яркой пометкой «Интересно» росла, как на дрожжах. Спок начал подумывать о расширении архива. Туда заносилось все – ослепительные улыбки, адресованные лично старпому, загадочные взгляды, полные непонятного огня, легкие и будто бы случайные прикосновения, и даже один настоящий вулканский поцелуй – пальцы к пальцам – короткий, но ошеломляюще яркий контакт, заставивший рациональное сердце вулканца изумленно замереть на 1,7 секунды. Он тяжело сглотнул, сверля Джима темным взглядом, и, аккуратно разорвав контакт, незаметно прижал пылающие кончики пальцев к прохладной приборной панели. После этого инцидента папка, посвященная капитану, сменила название. Теперь на ней красовалась надпись «Поразительно».
Однако ничто, или почти ничто не остается неизменным на протяжении длительного промежутка времени; бытие переменчиво, как утверждают приверженцы диалектики. И в один далеко не прекрасный день что-то неуловимо изменилось. Спок, с тихой и тщательно скрываемой нежностью пролистывая свой архив, украдкой бросал на капитана непонимающие взгляды. Папка, ставшая уже почти жизненно необходимой, вдруг перестала пополняться. Джим Кирк больше не бросал на своего помощника трепетных взглядов, не касался его рук и не стоял за спинкой его стула. Временами бедному вулканцу казалось, что на корабле вышла из строя система терморегуляции – ему было физически холодно, и он не мог найти никакого логического объяснения произошедшим переменам. С тщательно скрываемой тоской во взгляде он молча взирал на свой монитор, а его обычная оливковая бледность приобрела нездоровый сероватый оттенок.