Сто первый способ

Автор: Harry Cantino
Фандом: Звездный путь (характеры ближе к ребутным)
Категория: слэш
Пейринг: Кирк/Спок
Жанр: юмор
Саммари: сказ о том, как Кирк Спока из тюрьмы вызволял.
Размер: скорее мини, чем миди
Дисклеймер: персонажи не мои и выгоды из этого безобразия я не извлекаю
Размещение на других ресурсах: только с разрешения автора
Статус: закончен

Часть третья, расставляющая точки везде, где они должны стоять

На следующий день корабль взял на Гамма Скорпиона пять груз модифицированных злаковых культур и принял на себя почетную миссию доставить их в соседнюю колонию. Покинув орбиту гостеприимной зеленой планеты, в чем-то напоминавшей Землю, «Энтерпрайз» перешел в варп и в штатном режиме двинулся к упомянутой колонии, чтобы порадовать поселенцев высокоурожайными зерновыми. Небольшой переполох, устроенный на корабле сбежавшей из научного отдела «редкой жизненной формой», который пару дней был главной темой анекдотов, стал постепенно забываться, и жизнь на борту снова потекла своим чередом. Лейтенант Левандовкий с третьей попытки помирился с лейтенантом Родригес, доктор МакКой неожиданно нашел в шкафчике Чехова бутылку шотландского виски (наконец-то энсин начал поддерживать земного производителя!), Нийота Ухура после многочисленных прозрачных намеков все-таки сумела вытащить на свидание Кэрол Маркус, и только размышления Спока пока не дали никаких ощутимых результатов. Впрочем, несмотря на это, вулканец упорно продолжал строить логические цепочки, и чем больше он размышлял, тем сильнее начинал подозревать, что в их маленьком мирке что-то необратимо изменилось. Только что именно изменилось, сформулировать он пока не мог. Впрочем, как известно, вулканцы народ сообразительный, а значит, рано или поздно Спок должен был разобраться в этой нетривиальной задаче. Даже если в числе неизвестных были эмоции — нелогичные и трудно поддающиеся анализу.

В один из тихих вечеров, когда на рекреационной палубе было не слишком оживленно, вулканец неторопливо подошел к Ухуре, лениво цедившей через соломинку голубоватый коктейль, и вежливо поинтересовался:

— Нийота, я могу попросить тебя уделить мне полчаса времени?

Девушка повернулась и кивнула, тепло улыбаясь:

— Конечно, Спок. Ты хочешь о чем-то поговорить?

— Да… и я полагаю, что в вопросе, который меня интересует, ты разбираешься лучше меня.

Ухура лукаво прищурилась и понимающе кивнула.

— Кажется, я догадываюсь, о чем речь.

— Полагаю, это маловероятно. Потому что до определенного момента я сам ни о чем подобном не догадывался.

— Так бывает, Спок, — все с тем же легким лукавством улыбнулась Нийота. — Пойдем. Я думаю, ты не захочешь говорить здесь.

Она грациозно соскользнула с высокого стула, блеснув сережками и черным шелком волос, и направилась к выходу. Спок, согласно кивнув, направился за ней. Они вышли, сопровождаемые любопытными взглядами и негромкими перешептываниями, и свернули в сторону офицерских кают. У третьей двери справа по коридору Ухура приложила ключ-карту к считывателю и сделала приглашающий жест:

— Проходи.

Спок, секунду поколебавшись, что было для него довольно нетипично, едва слышно вздохнул и прошел в каюту. Ухура бросила короткий взгляд по сторонам и вошла за ним. Двух крайне заинтересованных энсинов, спрятавшихся за поворотом коридора, она не заметила, и дверные створки бесшумно закрылись за ее спиной.

***



Примерно через полчаса после того, как Спок с Ухурой уединились в каюте последней, что, по мнению наблюдавших за ними энсинов, выглядело крайне интригующе, на пороге капитанской каюты объявился МакКой. Дело в том, что изъятый у юного Чехова алкоголь глава медслужбы имел обыкновение дегустировать лично, но, разумеется, только после смены и в приятной компании. Иными словами — в компании капитана. Вот и на этот раз он вошел в каюту Кирка со сложным выражением лица и конфискованной бутылкой в руках.

— Коротаешь вечер, строча отчеты? Предлагаю более интересный вариант, — он выразительно повернул бутылку этикеткой к Джиму. Тот оторвал рассеянный взгляд от падда и рассмеялся.

— Опять забрал у Чехова? Раньше он, вроде, предпочитал экзотику. Я смотрю, у самого юного члена экипажа насыщенная жизнь. Не то, что у меня в последнее время.

— Кто же тебе мешает, — пожал плечами МакКой, проходя в каюту и непринужденно располагаясь за столом напротив Кирка.

— Мешает прорва чертовых бумаг, — вздохнул Джим, сдвигая гору паддов на край стола и вытаскивая из шкафчика два стакана.

— Насколько я помню, раньше значительную часть этих бумаг ты успешно сгружал своему старпому.

— Да ладно, я сгружал ему два-три отчета, и то не каждый день, Боунс, — фыркнул Кирк, неожиданно снова уткнувшись в падд.

МакКой, заметив едва уловимую перемену в интонации, бросил на собеседника внимательный взгляд.

— Что же тебе сейчас мешает это сделать?

— Он… занят, — лаконично отозвался Кирк.

— Мне кажется, этот остроухий всегда занят, — фыркнул Леонард, откупоривая бутылку.
Кирк едва слышно вздохнул и подвинул к нему стаканы. В строгом белом свете энергосберегающих ламп разливаемый ловкой рукой корабельного хирурга виски блеснул струйкой расплавленного янтаря.

— За что пьем? — Кирк взял свой стакан и задумчиво повертел его в пальцах, словно ожидая увидеть внутри что-то принципиально новое и сногсшибательно интересное.

— За трудоголиков, — усмехнулся МакКой. — Пей, тебе сейчас это явно не помешает. Как врач говорю.

Упоминание о трудоголиках снова вызвало у капитана секундный приступ чего-то, подозрительно напоминавшего меланхолию. Но он быстро стряхнул нехарактерное для него оцепенение и залпом выпил неразбавленный виски, чуть заметно поморщившись от первого глотка.

— Неплохая штука, — без особого энтузиазма заметил он, ставя пустой стакан обратно на стол.

— А скажи-ка мне, — с видимым удовольствием проглотив огненную жидкость, снова заговорил доктор, — что это наш остроухий такой смурной ходит? Вернее, не так — с каких пор он стал еще более смурным, чем обычно? Меня это даже слегка настораживает.

Кирк отодвинул стакан и выразительно посмотрел на друга.

— А почему ты решил задать этот вопрос именно мне? Если тебе кажется, что он смурной, как ты выразился — спроси его сам.

МакКой хохотнул.

— Ну да, охота мне получить нейрозахват! Такие смелые эксперименты у нас обычно проводишь ты. Дразнить гоблина — это по твоей части.

— Да пошел ты…

Кирк не успел сформулировать, куда именно. У двери в каюту раздался сигнал, оповещающий о посетителе, и из динамика внушительно прозвучал ровный голос старпома.

— Прошу прощения, если помешал, капитан. У вас есть время, чтобы поговорить?

Кирк вздрогнул и уставился на МакКоя. Тот снова хохотнул.

— Наш остроухий легок на помине, я смотрю. Ладно, я вас оставлю на полчаса. Раз Спок пришел к тебе в нерабочее время, дело наверняка срочное и важное.

Он встал, переставил бутылку так, чтобы она не бросалась в глаза, одними губами шепнул Джиму: «Не вздумай допить без меня» и направился к выходу. Когда Кирк приказал компьютеру открыть дверь, Спок и МакКой едва не столкнулись в дверях. Вулканец, оказавшийся более тактичным, сделал шаг назад и вопросительно вздернул бровь:

— Доктор МакКой… прошу прощения, не знал, что вы здесь.

— Это не единственное, чего ты не знаешь, Спок, — усмехнулся Леонард и преувеличенно любезным жестом пропустил его в каюту. Спок молча вошел, а МакКой коротко кивнул и вышел. Дверь бесшумно закрылась за ним.

— Э… все в порядке, Спок? — Джим, оставшись со старпомом наедине, слегка занервничал.

— Проходи, садись. У тебя какое-то дело? Может, чаю?

Он неуверенно покосился на припрятанную МакКоем бутылку, но вовремя сообразил, что предлагать вулканцу виски будет не очень уместно. Хотя очень хотелось.

— Нет, капитан, благодарю. И дело, которое привело меня сюда… личного характера.

А вот это было уже неожиданно. Кирк вскинул недоверчивый взгляд:

— Личного?

— Именно так, капитан.

Спок остановился напротив Джима, сцепил руки за спиной и замер. Джим немного нервно переложил падд на край стола, затем вернул его на прежнее место и тоже застыл, глядя вулканцу куда-то в область носа, потому что взглянуть в глаза оказалось неожиданно сложно. Прошла секунда, две, три; тишина начинала давить, но Спок не торопился ее нарушать. Он не привык озвучивать некорректно сформулированные мысли; то же, что он пытался сформулировать сейчас, звучало почти безумно даже в его голове, а уж произнесенным вслух он это и вовсе не представлял. Во всяком случае, до определенного момента. Точнее, до одного странного вечера. До вспышки, которая осветила темные закоулки его души и неожиданно помогла отыскать логику в нелогичном.

— Я… слушаю, — внезапно охрипшим голосом сказал Джим, аккуратно пытаясь напомнить, что он все еще здесь. Спок едва слышно вздохнул, крепче сцепил руки за спиной и, наконец, заговорил:

— Я хотел поделиться с вами одним логическим выводом… хотя, возможно, не совсем логическим. Прошу прощения за неточность формулировки. Речь идет… о моем отношении к вам, которое в последнее время… несколько изменилось. Возможно, вам это покажется абсурдом, или вы не сможете понять моих… эмоций. Но я должен сказать об этом. Я хочу, чтобы вы знали.

После такого сложного вступления Джим занервничал еще сильнее и даже перестал корпеть над подобающим выражением лица. Правда, у него и до этого не слишком хорошо получалось.

— Спок, если ты про тот случай… ну, когда я надрался на приеме и лапал посла с Альфа Тукана…

Он не договорил, и на секунду в каюте воцарилась напряженная тишина. Бровь Спока выразительно поползла вверх, намекая, что он впервые слышит об этом инциденте. Джим потер щеку и мысленно выругался. Вот же идиот, сдал себя с потрохами, подумал он и спешно закончил:

— Да, Спок, я тогда… некоторое время общался с леди послом наедине, и был… немного несдержан. Но я уверяю тебя, все уже улажено, я принес официальные извинения, конфликт исчерпан.

— Я не знал об этом, капитан.

— Ну… теперь знаешь.

Спок, несколько выбитый из колеи — если это понятие вообще применимо к вулканцу — с полминуты молчал, но потом все же решил вернуться к первоначальной теме:

— Дело в том, что я хотел поговорить не о… дипломатических конфликтах, капитан.

— О… серьезно? — Джим выдохнул с облегчением. — Хорошо. Я… слушаю, Спок.

— Итак, я хочу, чтобы вы знали. Я должен сообщить, что с некоторых пор… мое уважение к вам, моя симпатия и расположение немного изменили вектор, если можно так выразиться.

Кирк, расслабившийся было, снова слегка напрягся, но промолчал, закусив щеку изнутри и стараясь не выдать своих эмоций слишком явно, если уж полностью контролировать лицо было не в его силах. На секунду он предположил, что речь идет о недавнем инциденте со сбежавшей зверушкой, но тут же отбросил эту мысль, как несостоятельную. Не могли чувства его в высшей степени последовательного старпома «изменить вектор» из-за мелкого недоразумения.

Спок сделал короткую паузу и продолжил:

— Мое… бесспорно, положительное, но несколько отстраненное отношение к вам со временем переросло во что-то большее. Я понял, что теперь испытываю к вам нечто гораздо более сильное и глубокое. Это…

Вулканец замолчал, подыскивая подходящее слово. Джим медленно моргал, словно впав в ступор. Пауза затягивалась и угрожала превратиться в некое подобие черной дыры, но в этот самый момент как гром среди ясного неба взвыла сирена.

— Черт! — выругался Кирк, вскинув взгляд на верхнюю часть дверной коробки — туда, где была вмонтирована система оповещения. Над дверью вспыхнул сигнал красной тревоги.

— Да что ж такое… — капитан неверяще застонал, хватая сброшенный китель.

Если бы на месте Спока был человек, он подумал бы — не судьба. Вулканец же лишь слегка дернул бровью и, не добавив ни слова, развернулся к выходу.

Они выбежали из каюты почти одновременно, и уже через несколько мгновений оказались в турболифте. Для того, чтобы добраться до мостика, им нужно было еще десять секунд; на пятой из них Джим вздрогнул, как пораженный громом, и уставился на Спока, изумленно моргая. Последняя частица паззла со щелчком встала на место, и до капитана, наконец, дошло, что пытался сказать его старпом. Да, конечно, Джим понимал, что мог ошибиться, что его догадка могла оказаться неверной, но риск всегда был его стихией. Он остановил лифт между четвертой и третьей палубами, потянулся к вулканцу и почти неуловимо быстро коснулся губами его губ — так быстро, что можно было усомниться в реальности произошедшего.

— Только не говори, что я неверно понял тебя, Спок. Пожалуйста… скажи, что я прав. Ты не представляешь, как долго я ждал этого момента. Нет, не подумай.. не то, чтобы я рассчитывал, но… надежда умирает последней. Знаешь... не всему нужно искать логические обоснования. И да… — он нервно хохотнул, — я же главного не сказал… все эти чувства, о которых ты говорил… в общем… я чувствую то же самое.

***



То, что было принято за неожиданную атаку неизвестного судна и стало причиной внезапной красной тревоги, продлившейся ровно две минуты, оказалось взрывом неопознанного объекта, который почему-то не был вовремя обнаружен сенсорами. При исследовании обломков выяснилось, что это была сложная автоматизированная система, обладавшая способностью становиться невидимой для радаров и по какой-то причине самоуничтожившаяся. Для чего она была предназначена и кем оставлена в этом секторе — так и осталось загадкой, но МакКой, несмотря на аргументы Спока, наотрез отказывался изменить свое первоначальное мнение. Эмоционально жестикулируя, он твердил:

— Какие-то ублюдки шпионят за нами. Я всегда говорил, что космос — это смертельные опасности во мраке и тишине!

Спок, по обыкновению, придерживался противоположной точки зрения:

— Я давно знаком с вашим мнением на этот счет, и полагаю…

— Ладно, все уже поняли, что вы, как обычно, по разные стороны баррикад, — Джим легонько потянул Спока за рукав, и тот, на удивление, сразу же замолчал. Коротко глянув на Джима и едва заметно улыбнувшись краем губ, он слегка кивнул МакКою и направился в одну из лабораторий, где все еще изучали обломки загадочного объекта. МакКой проводил его удивленным взглядом и с некоторым подозрением посмотрел на Кирка:

— Интересно, с чего это наш гоблин вдруг потерял страсть к дискуссиям? И что это вы так заговорщицки переглядываетесь?

Джим хохотнул:

— Все тебе расскажи!

— Вообще-то мы друзья, мог бы и рассказать.

Джим немного поколебался, но потом все-таки кинул затравку:

— Ну… понимаешь, мы со Споком с некоторых пор…

Он поиграл бровями, не договорив. МакКой скрестил руки на груди и недоверчиво уставился на него, ожидая продолжения. Продолжения не последовало, и Леонард, помолчав несколько секунд, вдруг расхохотался. Не требовалось быть гением, чтобы понять, что именно хотел сказать Кирк.

— Кажется, Чехов все-таки должен мне двести кредитов, — отсмеявшись, пробормотал МакКой.

— Что?

— Да ну… не обращай внимания.

Джим быстро сопоставил несколько невзаимосвязанных, как ему раньше казалось, фактов, и в голове отчетливо всплыл эпизод трехнедельной давности, когда МакКой и Чехов дали ему несколько сомнительный, по его тогдашнему мнению, совет. Понимание снова пришло неожиданно, как удар грома, и он второй раз за последние несколько дней мысленно обозвал себя тугодумом.

— То есть… подожди, я правильно понял? Когда Спок был в плену у этих чокнутых туземцев… и вы с Чеховым пришли ко мне со своими советами… вы выдумали эту историю с передачей ключа, чтобы посмотреть, чем закончится дело? Серьезно?

Он изменился в лице, и МакКой невольно сделал шаг назад. Подняв руки ладонями к собеседнику в жесте шутливой капитуляции, он заговорил так, как говорят с детьми или душевнобольными:

— Успокойся, Джим. На самом деле, нет. Вот как действительно было дело. Чехов тогда пришел ко мне и сказал, что он читал много детективов, и знает сотню способов вытащить человека из заключения. Но, как назло, ни один из этих способов в сложившейся ситуации не подходил. А времени было в обрез. И тогда наш юный гений вдруг вспомнил, что, кроме прочего, когда-то читал о реально произошедшем случае в Нью-Йорке тридцатых годов. И там был описан тот способ, о котором мы тебе и рассказали. Правда, там навещать заключенного приходила его девушка, но какая разница? Главное — это сработало.

Джим немного помолчал, сверля друга испытующим взглядом, а потом не выдержал и смешливо фыркнул.

— Ладно, я понял. Это был сто первый способ.

МакКой в ответ коротко хохотнул:

— Ну… можно сказать и так. Или первый и единственный способ заставить гоблина признать, что не все в этом мире так логично, как ему кажется.

@темы: Фанфики, Star Trek

---

Сто первый способ

Автор: Harry Cantino
Фандом: Звездный путь (характеры ближе к ребутным)
Категория: слэш
Пейринг: Кирк/Спок
Жанр: юмор
Саммари: сказ о том, как Кирк Спока из тюрьмы вызволял.
Размер: то ли мини, то ли миди, не пойму пока, что получается
Дисклеймер: персонажи не мои и выгоды из этого безобразия я не извлекаю
Размещение на других ресурсах: только с разрешения автора
Статус: пишется, хоть и со скрипом

Часть вторая, суетливая

После инцидента прошло несколько дней. Корабль вернулся на курс, экипаж занялся картографированием, и жизнь вошла в привычную колею, если понятие привычного вообще применимо к дальним космическим миссиям. Лейтенант Родригес в третий раз рассталась с лейтенантом Левандовским, доктор МакКой конфисковал у энсина Чехова очередную бутылку экзотического горячительного, старший офицер связи Нийота Ухура продолжала бросать томные взгляды в сторону вечно занятой Кэрол Маркус, а Спок… Спок размышлял. Никто не мог точно сказать, о чем именно он размышляет, но вряд ли у кого-то возникали сомнения, что это нечто невероятно сложное и важное. И глубоко научное, разумеется.

— Мистер Спок, у вас не появилось идей, к чему все-таки правильнее причислить эту форму жизни — к флоре или к фауне?

— Думаю, к частицам с полуцелым спином.

Юная сотрудница научного отдела, взиравшая на Спока, как на оракула, замерла с полуоткрытым ртом, не веря своим ушам.

— Что, простите?

— Что? — Спок вздрогнул, поднял голову от микроскопа и озадаченно взглянул на девушку, державшую в руках некое подобие маленького террариума, в котором копошился зеленый волосатый червяк размером с мизинец. — А, это. Прошу прощения, я немного задумался. Мне кажется, относительно данной жизненной формы рано делать какие-либо выводы. Следует еще понаблюдать.

Не лишним будет отметить, что наблюдали за этим существом уже примерно три недели. Причем наблюдали всем научным отделом. Крохотное зеленое семечко, взятое в качестве образца с планеты Альфа Змееносца три, сначала пустило корни в питательном растворе, куда его поместили, а потом стало вести себя совершенно непредсказуемо. Корни постепенно отвалились, на их месте выросли две конечности, а само семечко трансформировалось в того самого волосатого червя, которого сейчас и рассматривал Спок. Никаких осмысленных действий червь не совершал, только хаотично передвигался и вообще создавал видимость бурной деятельности. Несмотря на цвет, фотосинтез у него отсутствовал, но с периодичностью в несколько дней его конечности снова на два-три часа обращались в корни, что сбивало с толку всю немало повидавшую научную команду судна.

— Как вы думаете, может, нам стоит поместить его в другие условия? — не унималась активная научная сотрудница.

— Возможно, — неопределенно ответил Спок, глядя сквозь стекло террариума на двуногое волосатое недоразумение. В голове вулканца не прекращалась напряженная работа мысли, но, к несчастью для увлеченной сотрудницы, это никак не касалось загадочного инопланетного существа. Тихо вздохнув, девушка отошла от стола с микроскопом и вернула террариум на его законное место — рядом со специальным обогревателем. Но, не успела она выйти в соседнее помещение, как в лаборатории появился посторонний. Спок снова поднял голову, уже собираясь резко одернуть нарушителя, но замер, так и не издав ни звука. Нарушителем оказался капитан.

— Мистер Спок, вы не очень заняты?

Спок откашлялся.

— Нет, капитан. Во всяком случае, ничего срочного.

Он встал, зачем-то передвинул микроскоп на другое место и выпрямился, глядя на Кирка. Тот стоял напротив и, вопреки обыкновению, тщательно подбирал слова, чтобы продолжить разговор.

— Я подумал… да ты расслабься, Спок. Это… не касается работы. Просто…

Взглянув на Джима в этот момент, можно было с уверенностью сказать, что ему самому не мешало бы расслабиться. Он нервно покусал губу, потрогал микроскоп, не очень логично передвинутый Споком на самый край стола, и продолжил:

— Мы ведь… так и не обсудили… тот инцидент. Ну, с передачей ключа. Я надеюсь…

Спок вздрогнул; его руки нервно сцепились за спиной, а взгляд метнулся к лицу собеседника и обратно к микроскопу буквально за доли секунды. Выдержав паузу, но так и не дождавшись продолжения вдохновенной капитанской речи, он снова откашлялся и сделал короткий жест, призванный убедить Кирка, что все в полном порядке.

— Капитан, полагаю, вы не считаете, что я мог предположить… точнее, неправильно понять… словом, усмотреть в ваших действиях что-то, не имеющее отношения к… сложившейся ситуации.

Кирк далеко не сразу сумел вычленить из этой сложносочиненной фразы, к чему именно клонит Спок, но по мере понимания на его лице расцветала натянутая улыбка, а взгляд постепенно затухал, как луч разрядившегося фазера. Не будучи мастером в трактовке богатой человеческой мимики, Спок не стал акцентировать на этом внимание и продолжил:

— Разумеется, я не сомневаюсь, что ваши действия были продиктованы исключительно необходимостью. И что, если бы существовал другой способ передать мне этот ключ, то вы бы, вне всяких сомнений, им воспользовались. Я все понимаю и не имею к вам никаких претензий. Более того, я благодарен вам за помощь и… как всегда, ценю вашу удивительную находчивость.

На фразе об отсутствии претензий Кирк совсем сник, и вулканец окончательно перестал ориентироваться в ситуации. Он абсолютно не понимал, что сказал не так.

— Капитан, все в порядке? — не очень уверенно спросил он, когда пауза слишком затянулась.

— А? — Кирк словно проснулся и, хлопнув себя по лбу, расцвел неправдоподобно широкой улыбкой. Слишком широкой, чтобы быть естественной. — Конечно, все в порядке. Я… задумался просто. Пока ты так долго говорил. Не обращай внимания. Но, в любом случае, я рад… что между нами нет никаких недоразумений. Раз так… и ты все правильно понял… то я, пожалуй, пойду.

Он сделал шаг назад, неловко развернулся, зачем-то шутливо махнул Споку рукой, и… задел стоявший сбоку от него террариум с инопланетной формой жизни. Той самой, которую до сих пор никуда не причислили. Емкость, недолго думая, опрокинулась, с оглушительным грохотом разлетевшись на множество осколков, а волосатый червь секунду поколебался, но, видимо, сообразив, что это шанс, который нельзя упускать, вскочил на свои корни-конечности и рванул прямиком к выходу из лаборатории.

Беда состояла в том, что датчик, благодаря которому дверь изнутри открывалась автоматически, был настроен реагировать на любой движущийся объект. Независимо от его размеров. В противном случае некоторые члены экипажа — например, Кинсер — имели бы все основания пожаловаться на дискриминацию по признаку роста, что для Звездного флота было абсолютно недопустимо. Зафиксировав, что к двери движется некто или нечто, система услужливо заставила дверные створки разъехаться, и прыткое двуногое существо, выбежав из лаборатории, мгновенно скрылось за поворотом коридора. Даже Спок, с его хваленой вулканской реакцией, не успел ему помешать.

Кирк обернулся к своему старпому и растерянно развел руками.

— Э… Это был ценный экземпляр, да? Ну… мы его поймаем, не переживай.

Спок сделал выразительное движение бровями, что человеком могло расцениваться, как легкий скептицизм, и слегка качнулся с носков на пятки.

— Не сомневаюсь, капитан.

***



На следующее утро Кирк мучился похмельем. Прошедший вечер он помнил смутно, в памяти всплывало лишь сочувствующее лицо добряка Скотти, которому пьяный капитан, судя по всему, жаловался на жизнь. Поворошив воспоминания еще немного, Кирк с некоторой неловкостью осознал, что жаловался не только на жизнь, но еще и на трудности службы во флоте, вынуждающей терпеть недостаточно умное начальство и к тому же тесно сотрудничать с другими расами. Особенно с вулканцами. Особенно с одним конкретным вулканцем, у которого совершенно невыносимый характер.

Чувство стыда Кирк испытывал довольно редко, но сейчас, по-видимому, был тот самый редкий случай. Вместо того, чтобы попытаться поймать уникальную форму жизни, по его вине сбежавшую из научного отдела, он надрался в компании главного инженера и весь вечер вел себя, как идиот. Мысленно дав себе подзатыльник, он проглотил одну из волшебных таблеток от похмелья, оставленных ему МакКоем, и, немного придя в себя, отправился в столовую. До смены еще оставалось немного времени, и он надеялся взбодриться с помощью чашки крепкого кофе.

Проходя мимо оранжереи, он снова вспомнил о ценном экземпляре, сбежавшем из террариума, и вдруг подумал, что дикую зверушку могло потянуть к природе. Заглянув в оранжерею и пошарив взглядом в зарослях буйной растительности, он разглядел энсина, готовившего какой-то сложный раствор для полива мелкой красноватой поросли, проклюнувшейся в одном из горшков. Улыбнувшись со всем свойственным ему обаянием, Кирк переступил порог и заговорил:

— Вижу, вы помогаете Сулу ухаживать за растениями?

Энсин, увидев капитана, вытянулся по стойке смирно и неловко улыбнулся в ответ:

— Да… то есть, так точно, капитан.

— Вольно, энсин, — мягко отозвался Кирк. — А скажите мне… к вам в последнее время гости не заглядывали?

— Гости, капитан?

Кирк попытался придумать, как бы вразумительно описать искомое.

— Если точнее, редкий экземпляр из научного отдела. Зеленый, двуногий и очень прыткий.

На лице энсина появилось озадаченное выражение.

— Террариум разбился, и этот красавец пошел гулять по кораблю, — продолжил Кирк, стараясь вспомнить еще какие-нибудь приметы беглеца. — Он еще волосатый такой… ну, как гусеница, что ли.

Энсин напрягся, но при слове «гусеница» неожиданно расслабился, словно перед этим подумал о чем-то другом. Или о ком-то другом. Или начал сомневаться в адекватности командующего офицера, что не очень хорошо — особенно в глубоком космосе.

— Ладно, вряд ли вы могли его заметить, он размером с мой мизинец, — вздохнул Кирк, видя, что собеседник не в курсе произошедшего. — Хороших вам всходов.

И, развернувшись, он покинул оранжерею, оставив энсина в легком недоумении, а красноватую поросль — без полагающейся ей порции воды.

Больше капитан не пытался навести справки о двуногой гусенице, и без каких-либо приключений добрался до столовой, где направился прямиком к репликатору. Автомат бесстрастно выдал ему чашку кофе, и Кирк, почти так же равнодушно забрав ее, устроился за одним из дальних столиков — в надежде, что его не слишком жизнерадостная физиономия не привлечет ненужного внимания. Но не тут-то было. Едва он успел сделать глоток, как напротив материализовался МакКой — с полной тарелкой жареной картошки и жирным стейком в придачу.

— Вижу, у кого-то утро не слишком доброе, — Леонард подцепил вилкой румяный ломтик картошки и отправил его в рот.

— И тебе привет, — вяло отозвался Кирк, прихлебывая кофе. Глянув на аппетитную горку снеди, украшавшую поднос главного медика, он приподнял брови и слегка возмущенно добавил: — Значит, когда я заказываю жареное, это почти преступление, а у тебя особый рацион?

Он потянулся к подносу, собираясь стащить ломтик жареной картошки, но получил резкий хлопок по руке.

— У меня была ночная смена, мне нужны калории, — категорично заявил МакКой, невозмутимо отправляя в рот следующий кусок. — Так что у тебя стряслось?

Кирк сделал еще глоток почти безвкусного реплицированного кофе и слегка поморщился.

— Да ничего, в общем-то. Если не считать вчерашнего неприятного разговора с адмиралом Ногурой по поводу инцидента с пленением Спока. Адмирал считает, что мы вели себя недостаточно дипломатично, раз допустили подобное развитие событий.

МакКой выразительно фыркнул.

— Недостаточно дипломатично? Может, нам надо было заставить зеленокрового жрать этих полуживых обезьян, которые лезли из брюха жареной рептилии? На это даже мне было тошно смотреть, хотя подгоревшего ящера я из вежливости все-таки попробовал. А если у гоблина случилось бы несварение желудка?

Кирк скептически пожал плечами:

— Видимо, в адмиралтействе считают, что им оттуда виднее.

МакКой усмехнулся:

— Хорошо еще, что на этот раз Спок не стал излагать в рапорте все подробности. То, как ты его вытащил с планеты, адмиралу Ногуре точно не понравилось бы.

Кирк помрачнел еще сильнее и залпом допил кофе, не обращая внимания на вкус.

— Да какая Ногуре разница. Главное, что вытащил и никаких чертовых директив не нарушил. Остальное — не забота адмиралтейства.

МакКой, который снова увлекся едой, на этих словах Кирка поднял голову и посмотрел в лицо друга внимательнее.

— Что-то раньше неприятные разговоры с начальством на тебя такого впечатления не производили. Выкладывай уже, что еще произошло.

Кирк помолчал, посмотрел на дно опустевшей чашки и скривил губы.

— Да ничего. Кофе в репликаторе дерьмовый. А еще я вчера говорил со Споком… и случайно выпустил из лаборатории какого-то зверька. Надо бы его поймать, но он мелкий, зараза, и шустрый. Черт его знает, где он спрятался.

МакКой замер с вилкой наперевес.

— Зверька? Какого еще зверька?

— Да ничего опасного, мелкое недоразумение.

— Ты в своем уме? Мелкое недоразумение? Знаешь, центаврийские слизняки тоже довольно мелкие, но вряд ли кто-то здравомыслящий назвал бы их безопасными.

— Ну ты сравнил, Боунс. Ты это Споку скажи, он тебе прочтет целую лекцию об этом червяке. Чтобы ты убедился, что он не опасен.

МакКой в очередной раз фыркнул.

— Опасность — понятие относительное. А вдруг он плодится, как триббл?

Кирк хохотнул:

— Почкованием?

— Дуркованием, — передразнил МакКой. — Трибблы перманентно беременны, и если этот милый червячок такой же, то у нас большие проблемы. Его хоть ищут?

— Ребята из научного ищут, — Кирк потер щеку. — Пытаются засечь трикодерами. Но радиус действия трикодера невелик, так что… это может быть надолго.

МакКой поежился и даже перестал есть. Судя по всему, потребность его организма в калориях резко сократилась. «Неведомых зверушек», разгуливающих по кораблю, он не одобрял.

— Можно использовать оборудование из медицинского отдела, — веско сказал он, кладя вилку и отодвигая поднос.

Кирк оживился:

— А разве рабочий радиус медицинского трикодера больше?

МакКой покачал головой:

— Думаю, что примерно такой же. Но больше людей с трикодерами — больше шансов найти этого червяка. И чем быстрее мы его найдем — тем лучше.

***



Четырьмя часами позже, когда почти вся альфа-смена была поднята на уши и шарила по кораблю с трикодерами, Спок, чья вахта в этот раз приходилась на бета-смену, обедал за тем же столиком, где завтракал Кирк. Вулканец взял в репликаторе традиционный овощной салат, еще один овощной салат и чай. Выглядело все это, как иллюстрация к пособию по здоровому питанию — редкий случай, когда содержание соответствует форме — и составляло восемьдесят процентов обычного споковского меню. Остальные двадцать процентов, по мнению большей части экипажа, приходились на медитацию, но экипаж состоял преимущественно из людей, а людям, как известно, свойственно ошибаться.

Расставив посуду на подносе с соблюдением идеальной осевой симметрии, глава научного отдела принялся за еду. Когда второй овощной салат — экспериментальный — был опробован и оценен, как вполне удовлетворительный, рядом со столиком появился Кирк.

— Э… привет, Спок.

Спок вздрогнул. Он в очередной раз поймал себя на том, что появление Джима вызывает у него необъяснимый скачок пульса. Такое иногда бывало и раньше, но после его недавнего неудачного пленения и весьма оригинального освобождения эта небольшая проблема резко усугубилась. Похоже, теперь она грозила принять масштабы бедствия. Анализ странного явления стоил вулканцу нескольких сорванных медитаций и одной бессонной ночи, и нельзя сказать, что в этом анализе была поставлена логическая точка. Вопросы все еще оставались, и Спок пока не знал, как на них ответить.

— Добрый день, капитан… Джим.

Он с некоторым опозданием вспомнил давнюю просьбу Кирка — в неформальной обстановке называть его по имени. Периодически Спок выполнял эту просьбу — разумеется, когда считал обстановку достаточно неформальной, но его мнение на этот счет часто не совпадало с мнением капитана.

— Ты ешь, приятного аппетита, — как-то преувеличенно бодро продолжил Кирк. — Я просто хотел сказать, что мы ищем это… эту штуку, ну, которая сбежала вчера из террариума. Я недавно подключил ребят из отдела безопасности, эти кого хочешь найдут. В общем, ты не беспокойся, не пропадет твой ценный экземпляр.

— Как вам известно, вулканцы не беспокоятся, капитан, — привычно поправил Спок, сделав глоток чая. — И да, мне известно, что поиски активно ведутся. Я благодарю вас за принятые меры.

Кирк махнул рукой.

— Да не за что. Я сам виноват, что этот чудо-зверь сбежал, так что теперь пытаюсь исправить ситуацию.

— Капитан, вы разбили террариум случайно, и...

— Да, я знаю, Спок, — улыбнулся Джим. — Но это не делает меня непричастным.

Спок поднял взгляд, собираясь взвешенно и аргументировано ответить, и вдруг понял, что сбился с мысли. Он смотрел на взъерошенные волосы Кирка, на его привычную жестикуляцию, на его широкую улыбку, и думал… не о том, о чем следовало. Обсуждаемая тема как-то вдруг потускнела и стала несущественной, слова будто скользили по краю сознания; Спок поймал себя на том, что просто слушает голос Джима, не вникая в суть сказанного. Привычный к анализу разум зачем-то разбирал звук на составляющие, сводя все богатство тембра к безликой сумме обертонов, а затем взгляд вулканца медленно соскользнул на губы собеседника да там и замер, словно загипнотизированный. С точки зрения земных эстетических стандартов — не идеальные губы. Верхняя — немного более пухлая, чем следовало бы, даже когда растягивается в улыбке. А еще… Спок вдруг не к месту подумал, что нашел подходящее прилагательное, которое описало бы улыбку капитана во всех ее аспектах. Она была солнечной. Даже слишком солнечной. Рациональная часть Спока плохо представляла себе, как улыбка может быть «солнечной», а тем более «слишком солнечной», но другая его половина была целиком и полностью согласна с этим определением.

Из размышлений вулканца выдернуло восклицание Джима, чья солнечная улыбка к этому моменту заметно поугасла:

— Спок! Спок, погоди, не ешь. Замри и положи вилку.

Спок удивленно вздернул бровь.

— Простите… что?

Джим начал странно гримасничать.

— Спок, не спугни его! Да не на меня смотри, а в тарелку! У тебя там огурец… ожил.

Спок буквально уронил взгляд в тарелку и едва не поперхнулся от неожиданности. Салат, как оказалось, был настолько свеж, что еще шевелился. Среди мелких зеленых плодов, и впрямь похожих формой на земные огурцы, деловито сновал сбежавший из террариума «ценный экземпляр».

Джим быстро приблизился, ловко накрыл его ладонью и, посмотрев на Спока, скороговоркой выдал:

— Его же нельзя брать руками, да? Ну… я могу что-то повредить, он же мелкий. У вас есть какой-нибудь… не знаю… сачок для таких ситуаций? Зови кого-нибудь из научного, пусть тащат свой сачок.

Через несколько минут половина научного отдела сбежалась в столовую, беглец был аккуратно извлечен из салата, осмотрен на предмет возможных повреждений и помещен в новый террариум. Спок, все еще немного шокированный тем, что едва не съел редкую форму жизни, смотрел на зеленое двуногое создание сквозь стекло и мысленно отчитывал себя за вопиющую невнимательность. Джим подошел, встал рядом, бросил взгляд на виновника переполоха и лукаво заметил:

— Спок, а вдруг он вкусный? Надо было его все-таки попробовать. Вы же так и не решили пока, растение он или животное, а он отлично вписался в салат. Может, его к своим потянуло?

— Капитан, не вижу здесь повода для юмора. Не знаю, как я мог быть столь невнимателен…

Джим по-мальчишески улыбнулся:

— Ой, да с кем не бывает. Не бери в голову, Спок.

— Я вулканец, капитан. С вулканцами такого не бывает, — веско ответил старпом. — И я еще раз благодарю вас за то, что вы помогли поймать…

— Не за что. И потом, ты как-то говорил, что благодарность нелогична. Тем более, что это я его выпустил.

— Вы сделали это случайно. А благодарность… в некоторых случаях… логична.

Спок едва заметно смешался — вещь неслыханная — и был вынужден сделать вид, что крайне заинтересовался однообразными движениями ценного экземпляра, который в этот момент топтался в углу террариума, словно собираясь справить естественную нужду. Джим проследил за взглядом вулканца и тихо вздохнул.

— Ну… логик у нас ты, тебе виднее.

Повисла пауза. Примерно с минуту ее никто не пытался нарушать, а потом Джим, зачем-то побарабанив пальцами по лабораторному столу, спросил:

— Может, отметим возвращение этой ценной зверушки партией в шахматы? Мы с тобой давно не играли.

Спок вздрогнул и поднял голову:

— В шахматы? Я прошу прощения, но сегодня это маловероятно. У меня запланирован эксперимент сразу после смены.

— Ясно, — еще раз вздохнул Джим. — Ну… ладно, тогда удачного тебе эксперимента.

— Благодарю.

Джим вдруг хлопнул себя по лбу.

— Черт, я совсем забыл, что мне еще кучу документов надо разобрать. Опять какие-то распоряжения пришли сверху. Как обычно, невероятно срочные и важные, — он скорчил выразительную гримасу. — Я, наверно, пойду, иначе провожусь с этими бумажками до ночи. Хорошего дня.

Он коротко кивнул и неожиданно быстро вышел. Спок озадаченно посмотрел ему вслед. Поведение Кирка казалось не просто странным — оно менялось так быстро, что за переменами невозможно было уследить. Возможно, в этом была вина Спока? Судя по всему, сейчас он снова что-то сказал не так, и снова не понимал, что именно. Он ни в чем не солгал, эксперимент был действительно запланирован еще вчера. Но… если уж совсем честно, в последнее время ему в какой-то мере сложно было оставаться с Кирком наедине. И это была еще одна странность, в которой логичный вулканец пока не мог разобраться.

@темы: Фанфики, Star Trek

---

Сто первый способ

Автор: Harry Cantino
Фандом: Звездный путь (в тексте нет прямых указаний на ТОС или Ребут, но характеры ближе к ребутным)
Категория: слэш
Пейринг: Кирк/Спок
Жанр: юмор
Саммари: сказ о том, как Кирк Спока из тюрьмы вызволял.
Размер: мини
Дисклеймер: персонажи не мои и выгоды из этого безобразия я не извлекаю
Размещение на других ресурсах: только с разрешения автора
Статус: пишется, хоть и со скрипом

Часть первая, шокирующая

— Нет, вы серьезно? Как вы это себе представляете?

Капитан Кирк смотрел на двух своих подчиненных слегка обалдевшим взглядом. МакКой и Чехов невинно смотрели на него в ответ.

— Да вы вообще понимаете, что он со мной сделает после этого? — продолжил возмущаться Кирк, видя, что его взгляд ни на кого не произвел должного впечатления.

— Ну... — глубокомысленно изрек МакКой, — максимум, что тебе грозит — это нейрозахват. Но разве тебя это когда-нибудь останавливало?

— Просто скажите честно, что у вас нет нормальных идей, — Кирк вздохнул и пожал плечами. — Но такой дурацкой шутки от тебя, Боунз, я не ожидал. Да и момент для юмора ты выбрал не самый удачный. Времени осталось в обрез, а как передать ему этот чертов ключ, я все еще не представляю.

МакКой скрестил руки на груди и посмотрел на капитана с наигранной задумчивостью.

— Ну, можно, конечно, запечь этот ключ в пирог. Так сказать, по-старинке. Но, если гоблин сломает об него зуб, спасибо он тебе не скажет. Да и не уверен я, что тебе позволят передать ему этот кулинарный шедевр.

Кирк покачал головой:

— Исключается. Эти ублюдки поставили условие — ничего не приносить и не передавать.

— Тем более. Ну, тогда... тот вариант, о котором мы только что говорили — единственный.
Учитывая, что силовое поле вокруг тюрьмы луч транспортатора не пробивает. Уж извини, Джим.

МакКой пожал плечами и вышел. Чехов виновато глянул на капитана и вышел следом.

— И это друзья, называется, — проворчал Кирк, проводив их недовольным взглядом. — Доисторических детективов начитались…

Он сел в кресло и мрачно уставился на ключ, лежащий на столе. Это был ключ от камеры, в которой «очаровательные» туземцы вторые сутки держали его старшего помощника и, судя по всему, не планировали выпускать. Что очаровательного нашел в этих существах Спок, Кирку было абсолютно непонятно, но умному старпому было, конечно, виднее. Впрочем, вулканец мог сколько угодно рассуждать о том, насколько интересна эта раса, а перед Кирком сейчас стояла гораздо более прозаичная задача. Он должен был найти способ незаметно передать ключ Споку, воспользовавшись тем, что туземцы милостиво разрешили старпому переговорить со своим капитаном. Правда, переговорить через решетку и под присмотром охраны, но лучше так, чем никак, справедливо рассудил Кирк.

До назначенной встречи оставалось около получаса. Согласно договоренности, капитан должен был спуститься один, без сопровождения и охраны. И, разумеется, без оружия и каких-либо подозрительных предметов, которые он мог бы передать пленнику во время разговора. Если бы не чертова Первая директива, Кирк бы, конечно, нашел способ решить эту проблему, но, увы, с мнением начальства приходилось считаться. Да и с мнением самого Спока, ибо, если совсем уж честно, с ним Кирку хотелось ругаться еще меньше, чем с адмиралами.

Время неумолимо шло, а никаких новых идей в светлую голову капитана не приходило. Это было настолько странно и нетипично для него, что в глубине души он даже заподозрил, что какой-то части его существа просто нравится предложенный сослуживцами сумасшедший план. Впрочем, обдумывать еще и это у него сейчас точно не было времени; когда до назначенного часа оставалось десять минут, он сунул ключ в карман, провел пятерней по коротко остриженным вихрам и, выйдя из каюты, направился в транспортаторную. Он все еще не очень хорошо представлял себе, как будет действовать, но, по обыкновению, решил положиться на интуицию и собственное везение, в которое неизменно верил.

***



С потолка тихонько капала вода. Она капала в образовавшуюся внизу лужу с однообразным негармоничным звуком, и Спок приблизительно два часа и пятнадцать минут назад начал подозревать, что на землянина этот звук действовал бы раздражающе. Разумеется, вулканцам раздражение было чуждо, поэтому остроухий старший помощник исследовательского корабля «Энтерпрайз» невозмутимо ходил взад-вперед по тесной камере и размышлял. Однообразный негармоничный звук, конечно же, нисколько ему не мешал, даже напротив — помогал систематизировать полученную за последние дни информацию.

Информации было много, и она была несколько противоречива. Прежде всего, было не совсем понятно, почему гуманоиды, достигшие уровня развития, приблизительно равного поздней досураковской эпохе, до сих пор с трудом воспринимали особенности чужой культуры. Ибо Спок никак не ожидал, что его отказ употребить в пищу традиционное местное блюдо — ящера, фаршированного охлажденными обезьянками — вызовет такую резко негативную реакцию. Еще менее понятным выглядел тот факт, что наличие у него зеленой крови местные пытались объяснить не с помощью науки, а с помощью каких-то загадочных суеверий. Спок был искренне озадачен, когда в ответ на вежливый отказ от традиционного блюда глава клана лично хлестнула его когтями по лицу, после чего, увидев три ярко-зеленые полосы у него на щеке, объявила его некой враждебной сущностью, якобы описанной в древних трактатах. Если Спок правильно понял ее краткую, но прочувствованную речь, которую универсальный переводчик осилил лишь отчасти, его приняли за мифическое существо, пьющее кровь младенцев и девственниц. Особенно девственниц. Каким образом это соотносится с его отказом употребить в пищу умерщвленную рептилию, фаршированную не совсем умерщвленными приматами, он так и не понял, но пришел к выводу, что искать в действиях представителей этого вида логику, судя по всему, совершенно бессмысленно.

Из задумчивости его выдернул резкий окрик, раздавшийся со стороны решетки. Когда он повернул голову, ему в сложных идиоматических выражениях, которым переводчик не сразу сумел подобрать цензурную трактовку, сообщили, что к нему пришел его капитан. Надо сказать, что Спок ждал его посещения с утра. Вулканец намеревался в очередной раз напомнить своему непосредственному начальству о существовании Первой директивы, которую, как Спок уже знал из опыта, Кирк в подобных обстоятельствах всегда пытался нарушать. Где-то лязгнул замок, скрипнула открывающаяся дверь; вулканец глубоко вдохнул, словно перед погружением на глубину, и замер у решетки, всматриваясь в полумрак. Раздались негромкие голоса, затем знакомые уверенные шаги и, наконец, в узкой полосе света появился Джим. Он секунду помедлил, окинул помещение быстрым взглядом и подошел к решетке почти вплотную, по обыкновению широко улыбаясь.

— Мистер Спок, — церемонно поздоровался он, косясь на охранника, который следовал за ним по пятам. — Я… эм… рад вас видеть. Как вы?

Спок тоже шагнул ближе. Теперь он стоял прямо напротив Кирка и отчетливо видел его нервную улыбку; она могла означать все, что угодно, и вулканец очень надеялся, что речь не идет о нападении на стражу или атаке планеты из космоса с помощью фотонных торпед.

— Добрый вечер, капитан, — так же официально отозвался он и сцепил руки за спиной. — Мое состояние вполне удовлетворительно, благодарю. Полагаю, десант вернулся на корабль? У вас все в порядке?

— Да… за исключением одной детали. На корабле не хватает старшего помощника. И как раз об этом я пришел поговорить.

Спок нахмурился. С этих слов Кирка обычно и начинались все неприятности. Вулканец буквально кожей чувствовал (хоть и отрицал бы это даже под пытками), что сейчас капитан предложит ему нечто противозаконное и алогичное. Возможно, запрещенное сразу несколькими пунктами Устава и влекущее за собой отставку или трибунал. Старший помощник тяжело вздохнул, крепче сжал руки за спиной и заговорил — медленно и убедительно, как обычно говорят с ребенком или умалишенным:

— Капитан. Я настоятельно прошу вас не предпринимать ничего, что может показаться этой расе враждебным. Я полагаю, что грамотно проведенные переговоры заставят местных жителей прислушаться к голосу здравого смысла. Я…

Спок сам не особо верил в то, что говорил, но сейчас было важно, чтобы в это поверил Джим. Но, увы, Джим тоже не особо верил — скептицизм с его лица можно было собирать ложкой, и отнюдь не чайной.

— Спок. Спок, остановись, я понял твою мысль. А теперь послушай меня, ладно? У меня есть план. Очень миролюбивый и все такое. Правда… он немного странный… даже для меня. Но я надеюсь, что ты поймешь. Со временем.

Эта немного сбивчивая тирада заставила Спока замолчать. Его выразительная бровь озадаченно изогнулась, да так и застыла, словно беззвучно вопрошая. Кирк глубоко вздохнул и продолжил:

— Ну, мы кое-что придумали с ребятами. Ничего противозаконного, серьезно. Ты сам убедишься. А сейчас… ты не можешь подойти ближе?

Спок стоял примерно в трех шагах от капитана и смотрел на него меж двух прутьев, которые были расположены на расстоянии около восьми сантиметров друг от друга. Не слишком частая решетка — пролезть, конечно, невозможно, но просунуть что-нибудь — например, руку, — вполне реально. Вот только зачем ее просовывать, если передавать что-либо запрещено? Эти мысли промелькнули в голове вулканца за доли секунды; увы, они никак не могли объяснить, зачем капитан просит его подойти.

— Спок, — с ноткой нетерпения повторил Кирк и снова покосился на охранника. — Ну, ты можешь сделать шаг вперед? Это правда важно.

Бровь вулканца взметнулась еще выше; секунду он непонимающе смотрел на Кирка, но потом все-таки шагнул к нему, почти упершись лицом в решетку.

— Мне… надо тебе что-то сказать, — со странной улыбкой шепнул Кирк, а в следующее мгновение он сделал нечто, чего не ожидал никто из присутствующих. Включая охранника и лысых трехногих грызунов, время от времени шуршавших по углам. Капитан потянулся к решетке, схватился за прутья и решительно поймал губами губы своего старпома. Это было настолько сюрреалистично, что Спок даже не сопротивлялся — он замер, словно статуя изумления, молча позволяя Кирку себя целовать.

Охранник, видя это, сначала дернулся, но потом сделал шаг назад — поцелуи в число запретных действий, судя по всему, не входили. Отворачиваться он не стал, но по его лицу было видно, что ему неловко — вторая пара глаз съехала набок и застыла где-то на полпути к затылку. Такая подвижность органов зрения у туземцев заинтересовала Спока еще до печального инцидента, произошедшего во время застолья; но сейчас ему было, мягко говоря, не до научных наблюдений. Кирк, наплевав на приличия, яростно проталкивал ему в рот свой язык, и это несколько… отвлекало. Не говоря уже о том, что подобные несанкционированные и вопиюще интимные действия со стороны старшего офицера следовало немедленно пресечь. Но в тот самый момент, когда вулканец уже вознамерился с видом оскорбленной невинности прекратить творящееся безобразие, он вдруг почувствовал, как у него во рту оказалось что-то постороннее и явно неорганическое. Если точнее — какой-то продолговатый предмет из металла, со странными зазубринами с одной стороны. Спок замер повторно, и снова от удивления, но теперь это было удивление несколько иного рода. Конечно, только Джиму могло прийти в голову передать ему ключ подобным способом. Но… несмотря на крайне щекотливую ситуацию, не оценить изобретательность капитана старпом не мог. Его вулканская половина была все еще шокирована, но человеческая молчаливо восхитилась нестандартностью решения. Как в шахматах — непредсказуемый ход, который сбивает с толку противника. Именно благодаря таким ходам Кирку изредка удавалось побеждать своего старпома на шахматном поле, и универсальную ответную стратегию вулканец пока так и не смог придумать.

Быстро вернув себе контроль над мимикой, Спок аккуратно передвинул ключ языком за щеку и только после этого мягко отстранился. Теперь он понял, почему дикция Кирка, когда тот вошел, казалась немного странной. Очень надеясь, что его собственная речь с ключом во рту будет звучать не слишком неестественно, он выразительно посмотрел на все еще стоящего вплотную к решетке Кирка и тихо сказал:

— Я… понял вас, капитан. Это… было очень… одним словом, я оценил. Благодарю.

Охранник, косясь то на одного, то на другого, стоял словно на иголках, но бдительности не терял. К счастью, маневра с ключом он не заметил, да и заметить это было довольно сложно. Когда вулканец отошел вглубь камеры, все еще слегка сбитый с толку страж шагнул к решетке и сделал знак, что свидание окончено. Кирк молча кивнул, коротко глянул на Спока и пошел к выходу. Дело было сделано, теперь оставалось только ждать.

Когда охранник вышел вслед за Кирком, Спок вынул изо рта ключ, положил его в карман и с невозмутимым видом опустился на холодную скамью. Теперь, рассудил он, логичнее всего дождаться ночи. После отбоя происходила смена караула, причем очень неважно согласованная, и обычно несколько минут охраны в помещении не было. Вероятно, местные были уверены, что сбежать из запертой камеры невозможно даже в отсутствие стражи. Между тем, за эти несколько минут можно было спокойно открыть нехитрый замок, выйти, забрать из незапертого служебного помещения конфискованный коммуникатор и под покровом темноты выбраться из здания. А снаружи, где не было силового поля, уже не представляло трудности связаться с кораблем и передать свои координаты.


Когда раздался долгожданный сигнал вызова, Кирк уже с полчаса не находил себе места от беспокойства. Голос Спока казался немного запыхавшимся; вулканец, как обычно, говорил кратко и сугубо по существу. Ему удалось беспрепятственно выбраться наружу и ни с кем не столкнуться; теперь он находился позади тюремного здания, и рядом никого не было. Кирк нервно повернулся к интеркому:

— Скотти, ты можешь засечь его сигнал?

— Уже сделано, капитан!

— Тогда поднимай!

Через несколько минут Спок, немного помятый и — о, ужас — слегка взлохмаченный, входил в свою каюту. Он всегда был чужд сентиментальности, но это возвращение по неясным ему пока причинам ощущалось как-то по-особенному. Возможно, именно в этот день он с неожиданной отчетливостью осознал, что корабль стал ему домом.

@темы: Фанфики, Star Trek

---

Незабываемая увольнительная

Автор: Harry Cantino
Фандом: Звездный путь (в тексте нет прямых указаний на ТОС или Ребут, но характеры ближе к ребутным)
Категория: пожалуй, джен, но с элементами слеша
Пейринг: Кирк/Спок
Жанр: юмор
Саммари: о бесконечном разнообразии жизненных форм и об их удачных комбинациях.
Размер: мини
Дисклеймер: персонажи не мои и выгоды из этого безобразия я не извлекаю
Размещение на других ресурсах: только с разрешения автора
Статус: закончен

В сложной ситуации тяните жребий

Решение провести увольнительную в этом своеобразном месте было явно не лучшим в жизни Джима. Впрочем, выбор был невелик — либо загадочная планета, недавно присоединившаяся к Федерации и населенная симпатичными многоногими (или многорукими?) существами, по некоторым признакам напоминающими земных рептилий, либо унылые металлические конструкции старой звездной базы. Джим решительно предпочел первое. Доктор МакКой и старший помощник Спок, разумеется, разделили его предпочтения. Точнее, МакКой, получив предложение спуститься на поверхность, пробурчал: «Ладно, я надеюсь, мы не подхватим там какой-нибудь малоизученный вирус». Спок же после долгих уговоров капитана заметил: «Полагаю, с моей стороны будет разумным пойти на компромисс и провести с вами на планете двое стандартных суток, чтобы в оставшиеся двое суток вы дали мне возможность заняться более полезными делами».

На том и порешили.

Сюрпризы начались сразу же по прибытии в гостиницу. Оказалось, что свободных номеров всего два — одноместный люкс и двухместный эконом-вариант. МакКой, услышав это, поморщился — глава медслужбы небезосновательно считал, что после пятимесячной нервотрепки имеет полное право отдохнуть с комфортом; Джим бросил на него быстрый взгляд и обворожительно улыбнулся дежурному администратору (он почему-то решил, что это девушка):

— Простите, а не найдется ли еще пары люксов? Может, кто-то от брони отказался… Посмотрите, будьте любезны.

Огромные карие глаза администратора, расположенные на концах длинных подвижных усиков, неодобрительно собрались в кучку и несколько раз моргнули.

— Других свободных номеров нет, и не будет в ближайшие две недели, — проинформировал их глубокий сочный бас с легким шипящим акцентом. Джим вздрогнул. Минуту назад голос «девушки» больше напоминал драматическое сопрано. Предположив, что высота звуков, воспроизводимых речевым аппаратом этой расы, зависит от настроения, капитан улыбнулся и сменил тон с игривого на еще более игривый:

— А если это моя личная просьба? Кстати, меня зовут Джеймс. Джеймс Кирк.

На последней фразе он сделал ударение, очень рассчитывая, что «девушка» хотя бы в общих чертах слышала о знаменитом флагмане Звездного флота и его скромном, но достойном капитане. Он редко пользовался своим именем, которое с некоторых пор стало довольно известным, но это был как раз тот случай, когда козыри можно и нужно пустить в дело.

МакКой бросил на него насмешливый взгляд. «Девушка» никак не отреагировала. Спок заложил руки за спину и негромко кашлянул.

— Прошу прощения, капитан, можно вас на пару слов?

— Да, конечно, — протянул Джим, шагнув в сторону и продолжая неверяще смотреть на неосведомленную рептилию.

Когда они отошли на пару шагов, Спок резко затормозил, из-за чего Кирк едва не налетел на него плечом и, быстро отстранившись, неловко улыбнулся.

— Извини, Спок. Так о чем ты хотел поговорить?

— Капитан, мне кажется, будет разумнее, если я поднимусь обратно на корабль. Вы с доктором МакКоем сможете разместиться в двух свободных номерах и хорошо отдохнуть. Я же, в свою очередь, с удовольствием отдохну у себя в каюте.

— То есть, ты нашел предлог, чтобы сбежать, да? — усмехнулся Кирк.

— Ничего подобного. Я просто предлагаю наиболее логичный выход из сложившейся ситуации.

— Ну конечно. Нет, коммандер, я возражаю. В конце концов, мы можем найти другую гостиницу. Или перебраться чуть севернее, это же не единственный крупный город на планете…

— Смею напомнить, что большая часть территории данной планеты не предназначена для туристических посещений. Эта раса живет достаточно обособленно, и мы для них — чужаки. Сейчас мы находимся в одном из трех городов, где принимают инопланетных туристов. Остальные два действительно находятся севернее. Значительно севернее. И, поскольку я предварительно ознакомился с климатическими картами, могу сообщить, что среднесуточная температура там в данное время года вряд ли покажется вам с доктором МакКоем удовлетворительной.

Кирк вздохнул. Его старпом был, как всегда, логичен. Капитан пожал плечами и покосился на оставшегося чуть в стороне доктора, который явно начинал злиться.

— Ладно. Остаемся тут. В конце концов, двое из нас могут и вместе переночевать. Ну, в смысле… в одной комнате, я имел в виду, — зачем-то уточнил Джим. — Конечно, я представлял себе нашу увольнительную несколько иначе, но на нет и суда нет.

Он решительно вернулся к стойке администратора. «Девушка» с готовностью обратила к нему все четыре глаза, которые из карих почему-то сделались фиолетовыми, и чуть нервно шевельнула двумя верхними парами конечностей:

— Вы приняли решение?

— Да. Мы берем оба номера, — ответил Кирк, коротко кивнув раздраженному доктору. Тот снова поморщился.

— Ночевать с зеленокровым я не буду, сразу предупреждаю, — тихо сообщил он капитану, едва они отошли от стойки, получив комплект ключей.

Джим негромко хохотнул; следует признать, что этот полузадушенный смешок звучал несколько натянуто.

— Серьезно? А мне показалось, вы, наконец, нашли общий язык.

МакКой фыркнул.

— Гоблин был ранен, я оказал ему помощь. Да окажись любой другой на его месте, я сделал бы то же самое.

— Ну да, а потом вы прониклись взаимной симпатией и решили сопровождать друг друга во время высадок.

— Напоминаю, это была не моя идея, — почти зашипел доктор.

— Ладно, ладно, — шутливо отмахнулся Джим, боковым зрением обнаружив, что Спок, который задержался было, чтобы задать администратору «пару вопросов», уже практически нагнал их. Старпом смерил обоих внимательным взглядом, но от комментариев воздержался, и Джиму не суждено было узнать, какая часть этого короткого, но экспрессивного диалога стала добычей чутких вулканских ушей.

Поднявшись на второй этаж, все трое остановились в узком коридоре; им предстояло решить, как же все-таки разместиться. Спок, без труда угадав причину заминки, подал голос:

— Полагаю, прежде чем принять решение о размещении, нам следует осмотреть оба номера.

Джим кивнул:

— Ну что ж, один из номеров прямо перед нами. Давайте посмотрим.

Он поднес ключ-карту к считывателю; дверь недовольно пискнула, но открылась.

Судя по всему, это был пресловутый эконом-вариант.

МакКой первым переступил порог комнаты; ее площадь составляла, пожалуй, где-то около шести квадратных метров (пять целых, восемь десятых, как позже уточнил Спок), и вся она радовала глаз экзотичным декором. «Слишком экзотичным», — решил Кирк, войдя следом за доктором и едва не зажмурившись от обилия красок. Разноцветные стены, покрытые загадочным орнаментом, напоминали картинку в детском калейдоскопе. Потолок, хоть и был менее цветистым, тоже не давал расслабляться — он весь как-то странно подергивался и колыхался, изображая, судя по всему, некое подобие океанской волны. Тут и там были во множестве разбросаны разнокалиберные предметы непонятного назначения. В углу, стыдливо отгороженная ширмочкой, пряталась крохотная душевая кабинка. И, наконец, довершал картину восхитительный мозаичный пол со встроенными светильниками. Да, лампочки почему-то были на полу. Вероятно, местные по каким-то неизвестным причинам предпочитали подсветку снизу.

Кирк закончил осмотр и негромко хмыкнул. МакКой, приглядевшись и обнаружив в номере единственное окно, которое он поначалу принял за элемент декора, язвительно провозгласил:

— А отсюда открывается чудесный вид! Однако вынужден заметить, что на этом достоинства номера заканчиваются. Интересно посмотреть, как у них выглядит «люкс».

— Боюсь, это и есть люкс, — меланхолично заметил Спок, разглядывая единственную находящуюся в комнате кровать. Он вошел в номер последним, но, разумеется, первым обратил внимание на самую существенную деталь.

Спустя несколько минут были приняты два важных решения. Первое было коллективным и гласило, что эконом-вариант лучше осмотреть позже. Дабы поберечь нервную систему главного корабельного медика. Второе же было принято Кирком единолично — капитан пришел к выводу, что вопрос о расселении имеет смысл доверить жеребьевке. Иного пути он не видел. МакКой попытался возразить, что не стоит перекладывать ответственность на случай, но его возражения никто не учел, и Джим, усевшись на что-то, отдаленно напоминавшее стул, выудил из кармана три зубочистки.

— У одной из них я отломлю половину. Кому достанется короткая — тот останется в люксе.

Короткая досталась доктору.

***

Следующий день решено было посвятить осмотру местных достопримечательностей. Когда солнце поднялось над туманным горизонтом, Джим со Споком спустились в фойе. МакКой, который уже с полчаса сидел на жестком подобии скамьи у маленького фонтанчика (как оказалось — голографического), встретил их недовольным ворчанием.

— Я не понимаю, какого черта я проснулся ни свет ни заря? Я бы пошел вас искать, если бы был уверен, что не заблужусь в этом чертовом отеле!

— Ладно, Боунз, не ворчи, — Джим хлопнул его по плечу. Вид у капитана был слегка помятый.

— Доброе утро, доктор, — чопорно поздоровался Спок.

МакКой оглядел обоих и сделал вывод, что Кирк выглядит невыспавшимся. А Спок… ну, как Спок. С ним вообще трудно что-либо понять.

— Джим, все в порядке? — негромко спросил доктор.

Кирк пожал плечами.

— Да.

— Нет, — неожиданно вмешался Спок. — И я настаиваю, чтобы вы, доктор, применили свой медицинский авторитет и убедили капитана, что он должен спать на кровати.

МакКой непонимающе моргнул.

— А он спал не на кровати? Погодите-ка, я переформулирую… у вас в номере что, тоже одна кровать?

Джим скорчил неопределенную гримасу.

— Боунз, это оказался номер для семейной пары.

После секундного замешательства МакКой расхохотался. Кирк мрачно глянул на него, но никак не прокомментировал. Вместо него снова влез Спок:

— Прошу прощения, но я не понимаю причины вашего веселья, доктор.

— И н-не поймете… коммандер, — сквозь смех выдавил МакКой. Оглянувшись на капитана, Спок заметил, что его лицо почему-то слегка поменяло окраску. Наконец, отсмеявшись, доктор поинтересовался:

— Ладно, и как вы решили, кому достанется кровать?

— Жеребьевкой, — буркнул Джим.

— Крайне нелогичный подход, — ввернул Спок и поджал губы. — Я продолжаю настаивать, что капитану необходимо спать на кровати. Потребность в отдыхе у людей гораздо выше, чем у вулканцев.

Джим, которому явно хотелось как можно быстрее закрыть тему, сделал примирительный жест:

— Спок, давай отложим этот вопрос до вечера. А сейчас лучше попробуем выяснить, что есть в городе интересного. Для инопланетных туристов.

— Ну, я уже видел несколько любопытных мест. — МакКой ехидно улыбнулся и начал загибать пальцы: — Во-первых, бар отеля. Во-вторых — весьма привлекательный на вид ресторанчик в паре кварталов отсюда, я заметил его еще вчера…

— Не сомневаюсь, доктор. Осмелюсь высказать предположение, что краеведческий музей вы бы вряд ли заметили, — обронил Спок.

— Не уверен, что здесь есть краеведческий музей. Впрочем, надеюсь, что сегодняшняя дежурная будет любезнее вчерашней, — отозвался Кирк, направляясь к стойке администратора.

Когда Джим приблизился, служащий гостиницы (или служащая, это было сложно определить) направил на него верхнюю пару глаз и поинтересовался, чем он может быть полезен. Через пять минут выяснилось сразу несколько любопытных вещей. Во-первых, стало очевидно, что этот администратор если не любезнее, то, во всяком случае, разговорчивей предыдущего. Во-вторых, Кирк и его спутники поняли, почему в отеле проблема со свободными номерами. И в-третьих, оказалось, что Спок не такой уж зануда, как многие привыкли считать.

Ибо после короткой, но продуктивной дискуссии вулканец все же выразил осторожное предположение, что фестиваль Пермайнан Саюран, который должен начаться в центре города примерно через полтора часа, «может оказаться в определенной мере познавательным мероприятием».

— Каждый год на фестиваль съезжается половина континента, — заметил администратор, заполняя какие-то бумажные (или не совсем бумажные?) бланки. — Вам очень повезло, что вы приехали именно сейчас.

Капитан вежливо закивал, делая вид, что все понял. Спок посмотрел на него бесцветным взглядом, но промолчал. Тем временем МакКой незаметно сделал пару шагов в сторону.

— Простите, а что значит «Пермайнан Саюран»? — выждав с минуту, осторожно поинтересовался он у почтенной горстки конечностей, степенно восседавшей в фойе с чашкой здешнего чая.

— Этто овощ, — любезно отозвалась рептилия на ломаном стандарте. — Во времмя фестивалья этту овощ сначала бросать, потом кущать, а потом рьисовать.

— Пермайнан Саюран нужно нарисовать? — уточнил доктор.

— Нет, — вмешался дежурный администратор, слух которого оказался тоньше, чем предполагал МакКой. — С помощью Пермайнан Саюран каждый участник должен нарисовать на теле выбранного им индивида небольшую картинку. Непременное условие — картинка должна быть необычной и размещаться в труднодоступном месте.

— Я понял, — машинально кивнул Леонард.

— Любопытно, — оценил Кирк, причем лицо его снова слегка изменило цвет.

Спок ничего не сказал, но мысленно сделал вывод, что мероприятие вряд ли будет «познавательным». Впрочем, еще раз посмотрев на капитана, он понял, что принять участие в сомнительном фестивале все-таки придется.

Пермайнан Саюран

Спустя час, с трудом добравшись до главной городской площади, Кирк и его спутники были впечатлены размахом предстоящего мероприятия. Спок окинул взглядом бескрайнее море многоруких рептилий и резко притормозил, ловко увернувшись от чьей-то не в меру длинной конечности. Впрочем, возможно, на самом деле конечностей было две или три. Вулканец тихо вздохнул и сделал вывод, что в сложившейся ситуации это не столь существенно.

— Капитан, полагаю, будет целесообразнее найти удобный наблюдательный пункт, желательно на некотором возвышении, и…

— И пропустить все самое интересное? Ну, уж нет. Я собирался принять участие в этом действе, и не откажусь от своих планов.

С этими словами Кирк вежливо, но решительно вклинился между двумя чешуйчатыми телами, приподнялся на носки и принялся с нескрываемым интересом наблюдать за происходящим, полностью игнорируя ехидные комментарии МакКоя, обильно сыпавшиеся ему в спину.

Впрочем, зрелище внимания стоило.

По периметру площади были расставлены длинные узкие столы, вокруг которых толпились возбужденные участники фестиваля; они были целиком поглощены тем, что лежало на этих самых столах, но Кирк пока не мог разглядеть, что это было. Присмотревшись, он обнаружил, что среди участников попадаются представители инопланетных рас; впрочем, их было немного. Взгляд его скользнул дальше; в центре площади, на специально сооруженном помосте, было установлено несколько мишеней. Вероятно, именно в эти мишени следовало попасть при метании загадочных овощей; вот только самих овощей все еще не было видно. Ведущий, стоящий в центре помоста, что-то громко сказал в микрофон; толпа сначала взревела, затем постепенно начала затихать. Через несколько секунд наступила почти полная тишина; ведущий махнул верхней парой конечностей и спустился с помоста. И только тогда, наконец, Кирк увидел, как одна из рептилий, стоящих неподалеку, подняла над головой это.

Он ожидал чего угодно, но это превзошло все его ожидания.

Чешуйчатая конечность трепетно сжимала нечто фиолетово-розовое, с пупырышками, снабженное тремя щупальцами и огромным шипом; эта яркая пупырчатая штуковина, не похожая ни на что, виденное Кирком ранее, источала странный, слегка дурманящий аромат, но, самое главное — она шевелилась. Щупальца свивались и трепыхались, образуя спирали и кольца, томно выгибались и словно пытались станцевать сальсу.

«Очаровательно», — негромко послышалось откуда-то сзади. Кирк не нашелся с комментариями.

Толпа вокруг начинала волноваться. Участники действа явно ждали какого-то знака, чтобы начать соревнование. Джим, уже не совсем уверенный в своем желании активно поучаствовать в фестивале, сделал шаг назад и озадаченно посмотрел на своего ближайшего соседа (впрочем, возможно, это была соседка).

— Простите… вы, случайно, не говорите на стандарте?

— Ньемношко, — любезно отозвалась рептилия.

— А скажите, пожалуйста, вот это… — Джим указал на фиолетово-розового обладателя одного шипа и трех щупалец, — это что?

Мимика его собеседника явно могла считаться аналогом восторженной улыбки.

— Этто Пермайнан Саюран. Он — главный в фестивалье.

— Но… простите, я думал, что Пермайнан Саюран — овощ.

— Этто и есть овощ. Только ньемношко генетически модифицированный.

Рептилия еще раз радостно оскалилась и отошла в сторонку; где-то раздался громкий хлопок, и толпа снова загудела — праздник начался.

***

Когда первая партия шевелящихся овощей уже торчала в мишенях, вонзившись шипами в мягкую древесину, Кирк, Спок и МакКой, расположившиеся за одним из узких (и уже почти опустевших) столов, решили, что о второй части фестиваля следует получить более подробную информацию. После нескольких неудачных попыток они, наконец, отыскали в толпе довольно общительную рептилию, которая изъяснялась на стандарте чуть лучше, чем большинство местных; Кирк обворожительно улыбнулся, в очередной раз сделав безуспешную попытку определить пол собеседника, и начал осторожно расспрашивать:

— Скажите, а что будет после перерыва?

— О, будет настоящее кулинарное шоу!

Кирк вздрогнул — его опасения подтверждались. Он глянул на извивающиеся неподалеку розово-фиолетовые щупальца. Готовить блюда из такого «овоща» — все равно, что есть живых устриц. Он никогда этого не понимал.

— И что вы из них готовите? — с легкой гримасой спросил он.

— Из кого — «из них»? — с любопытством уточнил его собеседник неопределенного пола.

— Ну… как из кого? Из этих, — Джим кивнул на шевелящийся овощ.

Рептилия несколько секунд ошарашено моргала, словно пытаясь мысленно охватить весь шокирующий смысл сказанных Кирком слов, а затем натянуто рассмеялась.

— Из Пермайнан Саюран? О… нет, конечно, из них мы ничего не готовим. Как вам такое в голову пришло?

— Ну, вы сами сказали — кулинарное шоу… — слегка стушевался Кирк.

— Да, шоу, кулинария, конечно. Но не из них, а для них! Понимаете?

МакКой, стоящий слева от капитана, нервно хохотнул и пробормотал: «Охренеть!» Спок, разумеется, вел себя сдержаннее и только слегка приподнял бровь. Джиму понадобилась секунда, чтобы переварить услышанное, а затем он продолжил свои расспросы с заметно возросшим энтузиазмом:

— О, это интересно. А скажите, чем вы обычно… кормите ваши овощи?

— Много разных блюд. Но обычно они предпочитают то, что приготовлено из нектара… как это перевести на стандарт… поющей орхидеи.

— Поющая орхидея? — слегка озадаченно переспросил Кирк.

Спок заинтересованно наклонил голову набок:

— Прошу прощения, растение, о котором вы говорите, действительно поет?

— Не совсем. Но дело в том, что эта орхидея вырабатывает большое количество нектара. И, когда нектара накапливается очень много, он начинает стекать на широкие листья, расположенные у основания стебля. При этом возникает восхитительно мелодичный звук. Конечно, нужно прислушаться, чтобы его уловить. Самые тонкие ценители уходят в леса в начале сезона, чтобы лежать рядом с выбранной орхидеей и слушать ее мелодию. Этот звук… это что-то особенное. Говорят, он способствует приходу вдохновения; именно благодаря ему были написаны несколько величайших философских трактатов. Я даже не знаю, с чем его сравнить… Пожалуй… похожий звук возникает, когда вода капает в пустой тазик. Но знатоки утверждают, что звук, производимый орхидеей, обладает гораздо более тонкими тембральными оттенками.

Кирк представил себе, как философски настроенные рептилии-эстеты пачками лезут в кусты, стараясь уловить «тонкие тембральные оттенки», и, не сдержавшись, тихонько хрюкнул в кулак. Спок неодобрительно покосился на него; Джим с трудом перевел дыхание и выпрямился с любезной улыбкой на пол-лица:

— Простите, у меня… э-э-э… кашель. И да, я уверен, что эти звуки очень красивы.

В этот момент, как назло, доктор, у которого воображение включилось с некоторым опозданием, тоже начал похрюкивать.

— Не обращайте внимания на моего друга, он… э-э-э… нездоров, — теперь уж действительно закашлялся Кирк, стараясь сгладить возникшую неловкость.

— У него тоже кашель? — в голосе его собеседника звучала вежливо завуалированная ирония.

— Э-э-э… да, — чуть смущенно отозвался Джим. — Не обращайте внимания. Вы не торопитесь? Я могу еще кое о чем спросить?

Его визави с доброжелательным видом сообщил, что никуда не спешит. Капитан бросил быстрый предупреждающий взгляд на главного медика и продолжил:

— Орхидеи — это прекрасно, но я хотел бы вернуться к фестивалю. Меня интересует третья часть праздника. Ну, когда все будут рисовать. Какой именно частью Пермайнан Саюран нужно будет это делать?

— Какой частью? То есть, вы предлагаете расчленить Пермайнан Саюран? — ужаснулся достойный участник фестиваля.

— Не-е-ет, что вы! Я не имел в виду… я просто хотел уточнить, как выглядит процесс…

— О, я вас понял, — тут же успокоился его собеседник. — Дело в том, что шип Пермайнан Саюран выделяет красящее вещество. И, таким образом…

— Ясно. Благодарю. А что будет с этими… э-э-э… овощами, которые сейчас торчат в мишенях?

— Они уже не торчат.

— Как? — Кирк поспешно оглянулся и понял, что его собеседник прав. — Но… куда они подевались?

— Их собрали и скоро вернут на ферму, где они будут и далее содержаться в комфортных условиях. А также размножаться.

— И как же они размножаются? — поинтересовался МакКой.

— Думаю, почкование — наиболее близкий по смыслу термин, — секунду подумав, изрек высокоразвитый абориген. — Более точного в стандарте, к сожалению, пока не существует. А скажите, — спросил он после паузы, — почему вы решили, что мы едим Пермайнан Саюран?

— Это нам сообщил в отеле один из ваших соотечественников, — подал голос Спок. И, в ответ на изумление, явственно отразившееся на чешуйчатой физиономии, добавил: — не беспокойтесь, это просто недопонимание. Индивид, о котором я говорю, владел стандартом на крайне низком уровне.

— О, я понял.

Распрощавшись со своим любезным собеседником, Кирк и его спутники направились к центру площади, где на помосте уже вовсю шли приготовления к так называемому «кулинарному шоу».

Длинные столы, которые раньше стояли по периметру площади, теперь были стянуты в ее центр; на них в изобилии стояла всевозможная утварь. Над каждым из столов старательно колдовали рептилии; все они что-то нарезали, шинковали, смешивали, а затем поливали все это загадочным соусом. МакКой, увидев длинный грязно-желтый цветок, формой и цветом напоминавший перезрелый банан с наполовину снятой кожицей, из которого, словно тягучий клей из тюбика, выдавливали этот самый соус, хмыкнул и усмехнулся:

— Вероятно, это и есть поющая орхидея.

Кирк почесал подбородок. Спок, заинтересованный кулинарным процессом, подошел ближе.

Лучше бы он этого не делал. Едва его ноздрей достиг острый запах нектара, как он ощутил легкое головокружение. Слегка удивившись, но не придав этому особого значения, он сделал еще несколько шагов вперед и с любопытством наклонился над одним из столов:

— Интересно, что представляют из себя пищеварительные органы Пермайнан Саюран? Судя по этим блюдам, у них должна быть полноценная… пищеварительная… сис…

Он вдруг побледнел, запнулся, схватился рукой за край стола и, не дав своим спутникам и нескольких секунд, чтобы сориентироваться, рухнул на дощатый помост.

— Спок? — в голосе Кирка, метнувшегося к нему, отчетливо слышались испуганные нотки. МакКой подскочил следом и мгновенно вытащил из сумки трикодер. Несколько рептилий, оказавшихся рядом, столпились вокруг, наперебой предлагая помощь — кто на ломаном стандарте, кто на местном шипящем наречии.

— Боунз, что с ним? — Джим легонько встряхнул вулканца за плечи и, не добившись реакции, с трудом обуздал подступающую панику — она уже плескалась в его глазах, угрожая перелиться через край. — Ну же, не молчи!

— Да сбавь ты громкость, от тебя прибор шарахается. Сейчас выясним, что с твоим остроухим.

Кирк даже не стал комментировать определение «твой остроухий», хотя в любой другой ситуации не преминул бы огрызнуться на подобное высказывание. Сейчас ему было явно не до этого.

Вечер неожиданностей

Спок не двигался. Кирк сжал зубы; верещание трикодера его нервировало. МакКой изучал показания молча, и это нервировало еще больше. В конце концов Кирк не выдержал:

— Да скажи ты уже что-нибудь!

— Что ты хочешь услышать? — огрызнулся доктор. — У него аллергическая реакция, насколько я могу судить. Будь он человеком, я мог бы сказать наверняка, а так… чертова вулканская физиология!

Он огляделся вокруг, словно что-то ища.

— Что, Боунз?

— Ничего. Я думаю, прежде всего нужно убрать его подальше от этих дурацких орхидей. Бери его за ноги.

Кирк схватил старпома за щиколотки, а МакКой тем временем приподнял плечи вулканца.

— Давай, двигай, — скомандовал Боунз, и они потащили Спока прочь с площади. Толпа перед ними расступалась; довольно скоро выбравшись за ограждение, они опустили старпома на землю. МакКой достал из сумки набор гипошприцев и быстро сделал укол.

— Что ты ему вколол? — спросил Джим. Доктор в ответ произнес какое-то длинное слово, или даже несколько слов, Джим не понял.

— Ты меня сейчас послал или ответил?

— Не лезь туда, где тебе не хватает компетенции, — огрызнулся Леонард, перетряхивая содержимое своей сумки — очевидно, в поисках еще каких-то чудодейственных средств. — Надо возвращаться на корабль, М'Бенга лучше меня разбирается в том, как устроены эти зеленокровые.

Джим бросил еще один беспокойный взгляд на вулканца и потянулся к коммуникатору; когда он уже откинул крышку, Спок слегка вздрогнул и медленно открыл глаза. МакКой крякнул с заметным облегчением.

— Ох, и напугал ты, гоблин остроухий. Как себя чувствуешь? Голова кружится? Затруднено дыхание? Тошнит?

Спок неуверенно шевельнулся и с трудом разлепил губы:

— Все вышеперечисленное… доктор. Скажите… у вас есть…

Теперь уже Спок произнес какое-то длинное загадочное слово, которого Джим, разумеется, не понял. Очевидно, это было название некоего медицинского препарата, но для Кирка это было равносильно клингонской грамоте. МакКой моргнул и снова порылся в сумке.

— Есть, — проворчал он, вытаскивая шприц. — Но учти, после этого ты будешь несколько часов спать, как убитый — оно обладает седативным эффектом.

— Я в курсе, доктор, — кивнул Спок. Его взгляд все еще был слегка расфокусированным.

Леонард не стал спорить — после короткого раздумья он счел выбор препарата верным; быстро прижав гипо к шее вулканца, он сделал ему укол и снова достал трикодер.

— Ну вот, теперь показания мне нравятся больше, — удовлетворенно пробормотал он. — Сейчас тебя начнет клонить в сон. Надеюсь, мы успеем добраться до гостиницы. Или, может, все-таки лучше вернуться на «Энтерпрайз»?

МакКой смотрел на Спока с сомнением. Джим тоже смотрел на вулканца — неожиданно приболевший старпом сейчас одним движением мизинца мог решить, как они проведут остаток увольнительной. Несколько секунд Спок молча смотрел на Джима, а затем слабо покачал головой.

— Полагаю, в возвращении на корабль нет нужды. Я… не хотел бы испортить вам отдых.

Джим был слегка удивлен тем, что Спок ни с того, ни с сего изменил взгляд на нелогичные человеческие развлечения; впрочем, еще не избавившись от некоторого беспокойства, он не стал эту неожиданную странность комментировать. А вот доктор почему-то удивлен не был, и это, с точки зрения Джима, выглядело еще более странным. МакКой молча сунул трикодер обратно в сумку и с некоторым опозданием попытался помочь Споку подняться.

— Осторожнее, коммандер, не делайте резких движений.

— Все в порядке, доктор, симптомы уже ослабевают. Не стоит беспокоиться.

Голос вулканца был непривычно тих — его уже начинало клонить в сон; в какой-то момент он слегка покачнулся, и Джим, моментально оказавшись рядом, подставил ему плечо. Спок едва слышно вздохнул, с видом стоика оперся на него, и все трое направились к стоянке аэрокаров.

***

Спок вырубился еще по дороге в гостиницу; Кирк и МакКой буквально внесли его в номер и уложили на единственную, но довольно широкую кровать.

— Он проспит часов пять минимум, — сказал МакКой, даже не потрудившись понизить голос. — Его сейчас и пушки не разбудят.

Джим почесал затылок, глядя на Спока.

— С ним точно все будет в порядке? Ты уверен, Боунз?

— Да, я уверен, — раздраженно отозвался МакКой, успевший сразу по прибытии в отель еще раз проверить жизненные показатели вулканца. — Выживет твой ненаглядный гоблин.

Кирк мгновенно ощетинился:

— С чего это он мой «ненаглядный»?

Доктор фыркнул.

— А с чего ты так бурно реагируешь? Видел бы ты себя. С каких пор тебя задевают подобные подколки?

Джим, сообразив, что допустил тактическую ошибку, слегка поменялся в лице.

— Ты меня вовсе не задел. Просто…

— Что «просто»? — МакКой хитро прищурился.

— Да отвяжись ты! — не выдержал Джим.

Доктор победно усмехнулся.

— Я-то отвяжусь. Только вот что, раз уж мы заговорили об этом — прекрати доставать меня своей дурацкой ревностью.

Кирк вытаращил глаза:

— Что? На тебя, видимо, тоже орхидея подействовала? Какой еще ревностью, Боунз?

— Банальной, Джим, банальной. Тебе все время кажется, что я слишком много общаюсь с твоим гоблином. Это уже становится смешным.

Кирк открыл было рот, но от возмущения не нашелся, что сказать. МакКой выждал пару секунд, однако, так и не дождавшись ответа, удовлетворенно хмыкнул.

— Ладно, оставляю тебя с твоим остроухим. Пойду вниз, попробую найти в этом чертовом отеле приличной еды. Ну, если не приличной, то хотя бы не вызывающей аллергии. Тебе что-нибудь принести?

— Обойдусь, — буркнул Кирк, и доктор, пожав плечами, выскользнул за дверь.

Оставшись наедине со Споком, Джим нервно прошелся по комнате и искоса глянул на вулканца. Спящий, как и следовало ожидать, даже не шелохнулся. Кирк подошел ближе, присел на край кровати; несколько секунд он задумчиво разглядывал лицо своего старпома, удивительно умиротворенное во сне.

— Хорошо, что ты не слышал этого дурацкого разговора, Спок. Впрочем, ты бы все равно ничего не понял… как обычно. Или понял бы… но неправильно.

Кирк вдруг наклонился и легко коснулся щеки Спока кончиками пальцев. Коснулся едва-едва — и тут же отдернул руку. Тяжело выдохнул, встал, нервно поправил тунику и отошел к окну.

Вулканец продолжал безмятежно спать.

***

МакКой вернулся ближе к вечеру; примерно через полчаса после его появления проснулся Спок. Боунз, осмотрев его, ворчливо буркнул «Жить будет» и снова ретировался. Куда его унесло — Джим понятия не имел, но поинтересоваться этим вопросом не успел. Доктор так спешил, что в ответ на вопросительный взгляд Кирка лишь махнул рукой — мол, все потом. Предположив, что друг нашел, наконец, себе какое-то развлечение, Джим пожал плечами и повернулся к вулканцу. Тот, все еще лежа в постели, смотрел на него внимательно, словно что-то обдумывая. Кирк еще утром пару раз подметил этот необычно внимательный взгляд, но как-то не придал этому значения; однако сейчас, когда они были наедине, Джим отчего-то почувствовал некоторую неловкость. Он прошелся по комнате и сунул руки в карманы, словно не знал, куда их девать.

— Как ты себя чувствуешь, Спок?

— Благодарю вас, капитан, уже удовлетворительно.

— Э-э-э… хорошо. Похоже, Боунз нашел себе интересное занятие, так что трудно сказать, когда он вернется.

Судя по тому, как неуловимо изменилось выражение лица вулканца, его такой расклад вполне устраивал. Как будто в какой-то момент присутствие доктора начало мешать его планам. «Что-то обдумал и хочет теперь обсудить со мной? Корабельные дела?» — начал строить догадки Джим.

Он оказался прав, но лишь наполовину. Помолчав пару минут, словно подбирая подходящие формулировки, вулканец заговорил. Но то, с чего он начал, звучало, мягко говоря… несколько неожиданно.

— Капитан… могу я задать вам личный вопрос?

Джим вздрогнул.

— Э-э-э… конечно, Спок.

— Мне нужна ваша… консультация.

— Консультация?

— Именно. Мне известно, что вы хорошо знакомы с земными ритуалами ухаживания. Я же, к некоторому сожалению, мало сведущ в этой области. Поэтому…

Кирк побледнел, потом покраснел, а потом и вовсе сделался зеленоватым — почти как его собеседник.

— Ритуалы ухаживания? Но… зачем тебе, Спок? Ох… прости, я идиот. Тебе кто-то нравится, да? Ты хочешь…

— Именно, капитан. После длительных размышлений, тщательно взвесив все имеющиеся у меня факты, я пришел к выводу, что мое отношение к определенному индивиду давно вышло за рамки служебного и даже дружеского. И… некоторое время назад я получил информацию, что упомянутый индивид… также испытывает ко мне некоторый интерес. Эта информация пока не проверена, и мне хотелось бы…

— Проверить ее, я понял, — замогильным голосом отозвался Кирк. — Ты хочешь узнать, как бы это сделал я?

— Именно, капитан.

Кирк, заметно нервничая, прислонился к стене и несколько секунд собирался с мыслями. Спок терпеливо ждал. Наконец, Джим заговорил:

— Я бы… пожалуй, я бы просто пригласил ее в ресторан. Это банально, но работает уже много веков.

— Вы полагаете?

— Да. Я полагаю, — невесело хохотнул Кирк. Лицо его на секунду исказилось, и могло показаться, что ему недалеко до истерики, но он взял себя в руки.

— Благодарю вас, капитан, — Спок чинно кивнул, что в лежачем положении смотрелось довольно комично, а затем вдруг, без всякого перехода, вежливо поинтересовался: — у вас нет никаких планов на сегодняшний вечер?

Джим оторопел. Такого поворота он точно не ожидал.

— У меня? Никаких…

— В таком случае, не хотите ли вы посетить один из местных ресторанов? Вместе со мной, разумеется.

На несколько секунд Кирк потерял дар речи. Когда же голос вернулся к нему, он сумел лишь пробормотать:

— Конечно, Спок… Но…

— Есть какое-то проблемы?

— Э-э-э… нет… но… постой… значит, речь шла обо мне? Я правильно тебя понял?

— Разумеется, капитан. Я думал, это очевидно.

— Спок… ах, черт! Ну ты…

Джим нервно рассмеялся. Ему очень хотелось верить, что это не какой-нибудь неудачный розыгрыш. Впрочем, вряд ли вулканец был способен на розыгрыши, и это немного успокаивало. Джим поднял глаза:

— Ты серьезно, да, Спок? Это…

Кирку явно требовалось какое-то время на осмысление произошедшего, но усилием воли ему все же удалось собрать растрепанные чувства в кулак:

— Это… конечно, хорошо, да, я согласен. Но… все это как-то неожиданно. Если ты и правда… то… почему ты молчал столько времени? Ведь я же…

— Как я уже упомянул, до сегодняшнего дня у меня не было информации о том, что вы… также заинтересованы.

Джим нервно хохотнул.

— Серьезно? Да даже Боунз это заметил… как выяснилось. Все мои действия буквально кричали об этом.

— Простите? Мне казалось, что, если индивид резко критикует твои высказывания, не соглашается с тобой по большинству вопросов…

— Это значит, что, вполне вероятно, ты этому индивиду нравишься, — улыбаясь, кивнул Джим. — Если этот индивид — землянин.

Спок недоуменно моргнул.

— Вы хотите сказать, что это некая закономерность?

— Ну… в какой-то мере. Да, Спок, люди нелогичны.

На несколько секунд воцарилась тишина; коммандер явно пытался должным образом осмыслить услышанное. Кирк шагнул ближе и хитро прищурился:

— Кстати, вулканцы, как оказалось, в этом не более логичны, чем люди. Я тоже как-то не замечал особых знаков внимания с твоей стороны.

Во взгляде Спока мелькнуло удивление.

— Прошу прощения?

— Ну, ты вел себя по-дружески, но не более того.

Вулканец слегка нахмурился.

— Мне казалось, что мои попытки уберечь вас от ошибок, мое неизменно пристальное внимание ко всем вашим действиям, мои советы и…

Кирк прервал его хохотом.

— О да, безусловно, все это выглядело безумно романтично!

Перестав смеяться, он добавил тише:

— Ладно. Что было, то было. Я рад, что мы наконец все-таки поняли друг друга. Но… ты сказал, что узнал… ну, что я тоже… только сегодня. Как… откуда ты узнал?

— О том, что вы также испытываете ко мне интерес?

— Да. Именно. Откуда? — в голове Джима резко всплыла утренняя перепалка с МакКоем, и он снова смутился. — Ты не спал, да? Ты слышал наш разговор с Боунзом?

Спок удивленно приподнял бровь.

— Какой разговор?

— Ну… несколько часов назад.

— Нет.

— Но… тогда откуда?

— Все довольно просто, капитан. Полагаю, вы помните, что прошлую ночь нам с вами пришлось провести вместе. — Коммандер запнулся, сообразив, что последняя фраза прозвучала несколько двусмысленно. — Простите, я имел в виду — в одном помещении… в этом номере.

— И-и-и?

— Вы не догадываетесь?

Джим напрягся.

— Нет.

— Дело в том, что вы разговариваете во сне, — ровно сообщил вулканец.

***

По местному времени был уже поздний вечер, когда все трое вернулись в отель, чтобы собрать вещи и сдать комнаты. Пришло время возвращаться на «Энтерпрайз». Джим светился, как индикатор максимального варпа на приборной панели; Спок был невозмутим, но во взгляде его угадывалось нечто, весьма напоминавшее внутреннее довольство, которое он, разумеется, не стремился демонстрировать всем и каждому. Впрочем, доктор, обычно всем недовольный, на сей раз тоже пребывал в отличном расположении духа. И вот это уже было довольно странно. Кирк не смог сдержать любопытства:

— Боунз, у тебя какое-то подозрительно хорошее настроение. Еще со вчерашнего дня. Ты что, познакомился с очаровательной рептилией и теперь собираешься утащить ее на корабль вот в этом вот чемоданчике?

И он выразительно кивнул на некое подобие саквояжа, которое МакКой почти с нежностью прижимал к своей широкой груди. Доктор слегка стушевался.

— Ну и мысли приходят тебе в голову, Джим. Там просто… кое-какие любопытные… сувениры.

Взгляд Спока стал настороженным. Джим тоже покосился на саквояж с подозрением:

— Только не говори, что там поющая орхидея.

МакКой поперхнулся:

— Конечно, нет. Я бы не стал подвергать опасности членов экипажа, — он выразительно покосился на Спока, — я все-таки доктор. Этот… предмет совершенно безвреден. Не беспокойся, я не взял бы с планеты ничего, что запрещено проносить на борт.

Любопытство Джима разгорелось еще сильнее. Улыбаясь одной из своих самых обезоруживающих улыбок, он подошел к доктору немного ближе:

— Ладно. Но мне ты ведь покажешь, что у тебя там за штука?

МакКой насупился. Кирк придвинулся еще немного, заговорщицки поигрывая бровями:

— Ну же, Боунз. Мы со Споком никому не расскажем, если что.

Доктор обреченно вздохнул и сдался:

— Да уж, видно, мне никак от тебя не отделаться, Джим. Смотри.

Саквояж (Кирк только теперь заметил, что в нем проделано множество маленьких дырочек) открылся с легким щелчком, и заинтересованным взглядам предстало… оно. Фиолетово-розовое, пупырчатое, снабженное тремя щупальцами и внушительным шипом, оно слегка шевелилось и даже издавало какие-то тихие невнятные звуки. Впрочем, звуки эти казались довольными; судя по всему, местный овощ прекрасно чувствовал себя в чемодане МакКоя. Джим ошарашено моргнул.

— Пермайнан Саюран? Но… как ты уговорил этих рептилий отдать тебе одну из их священных коров? И… зачем?

Он повернулся к Споку. И осекся, увидев на лице вулканца понимающее выражение.

— Капитан, должен признаться, что у меня тоже возникали подобные мысли. Данный представитель флоры…

— Скорее уж, фауны, — усмехнулся МакКой.

— Представляет собой крайне интересный объект для изучения, — невозмутимо закончил Спок.

Джим фыркнул; несколько секунд он переводил взгляд со своего старшего медика на офицера по науке и обратно, а потом в глазах его заплясали искорки сдерживаемого смеха:

— Я вижу, вы снова отлично друг друга понимаете.

«Но, я полагаю, вы больше не ревнуете, Джим». Спок не сказал этого вслух, но это отчетливо читалось в его взгляде. Вслух он сказал другое:

— Прежде всего, я ученый, капитан.

МакКой с вызовом поднял голову:

— А я все еще доктор. И исследования в области ксенобиологии — по-прежнему прерогатива медицинского отдела.

Тут Джим не выдержал и расхохотался.

— Ладно, я понял. Надеюсь, вы не подеретесь из-за этого… головоногого. И да, поскольку это… этот… короче, овощ наверняка охраняется десятком законов этой планеты, а она теперь входит в состав Федерации, смотрите мне, чтобы ни один волос… точнее, щупальце не упало с его головы. Договорились, Боунз?

МакКой осторожно закрыл саквояж и прижал его к себе, словно юную трепетную деву:

— Разумеется, капитан.

@темы: Фанфики, Star Trek

---

Star Trek. "Рапорт"

Да, давненько тут ничего не выкладывалось... Наверно, пора)

Рапорт
Автор: Harry Cantino
Фандом: Звездный путь (в тексте нет прямых указаний на ТОС или Ребут, но, перечитав, аффтар понял, что характеры ближе к ТОСовским)
Категория: слэш
Пейринг: Кирк/Спок
Жанр: романтика с элементами драмы, если такое бывает)
Саммари: Спок подает неожиданный рапорт.
Размер: мини
Дисклеймер: персонажи не мои и выгоды из этого безобразия я не извлекаю
Размещение на других ресурсах: только с разрешения автора
Статус: закончен

Капитан встал из-за стола и резким движением одернул форму. Дыхание срывалось, и, прежде чем что-то предпринять, нужно было хотя бы просто выровнять пульс. Прижавшись лбом к переборке, он на мгновение закрыл глаза. Он все еще не мог поверить. Его старпом не мог с ним так поступить.

Но рапорт, который лежал на краю стола, был неотъемлемой частью реальности.

Спок принес его утром, за несколько минут до альфа-смены, и Кирк не успел его прочесть. В тот момент ничто не заставило капитана насторожиться — он был уверен, что это вполне рядовая бумага со скучным перечислением оборудования, необходимого для «эффективной работы научного отдела».

Кирк даже не подозревал, насколько его предположения далеки от истины.

Это было прошение об отставке.

Пройдясь по каюте от стола до двери и обратно, капитан остановился; пальцы сами собой снова потянулись к падду. Буквы, выведенные каллиграфическим почерком, плясали и расплывались перед глазами.

«Этого… не может быть. Это какая-то ошибка. Сейчас я все выясню».

Кирк активировал интерком.

— Мистер Спок?

— Я слушаю, капитан.

— Зайдите ко мне, пожалуйста. Это по поводу вашего рапорта.

Повисла секундная пауза. Как будто вулканец что-то обдумывал. Затем он кратко резюмировал:

— Я буду у вас через четыре с половиной минуты.

И дал отбой.

Когда он вошел в каюту капитана (через четыре минуты тридцать секунд, как и обещал), Кирк уже успел взять под контроль если не свои эмоции, то, во всяком случае, выражение лица.

— Садитесь, коммандер.

Официальное обращение резануло слух. Не Споку — Кирку; капитан сам не ожидал, что это прозвучит так сухо.

Вулканец молча опустился на предложенный стул и замер, ожидая вопросов. Взгляд его был нечитаем; строгие черты застыли в спокойной сосредоточенности. Несколько секунд Джим машинально разглядывал от природы выразительный вулканский профиль, а затем мягко заговорил:

— Могу я узнать, почему вы решили подать в отставку, Спок? У вас что-то случилось?

— В рапорте все изложено, капитан.

Кирк покачал головой.

— Меня не интересует официальная причина. Личные обстоятельства — это слишком расплывчато.

— Прошу прощения, но я не могу сказать вам ничего более определенного.

По губам капитана скользнула кривоватая улыбка.

— Хотите сказать, что меня это не касается?

— Я бы подобрал другую формулировку, но суть передана верно.

Кирк предвидел осложнения, но такого не ожидал. Резкий ответ уже готов был сорваться с его языка, но он вовремя удержал его. Сделав длинный вдох, он сел напротив вулканца и крепко сцепил руки в замок.

— Спок… я сейчас говорю не как капитан, а как друг. Прошу вас, расскажите мне, что произошло. Возможно, я смогу вам чем-то помочь. Я уверен, вы и сами не хотите оставлять службу.

Спок некоторое время молчал. Трудно было сказать, о чем он думает; он просто сидел, глядя прямо перед собой и скрестив руки на груди. Затем он перевел взгляд на Кирка и ровно ответил:

— Я никак не могу это прокомментировать. Мне нечего добавить к уже сказанному, капитан.

— Мы сейчас не при исполнении. Раньше в свободное от службы время вы называли меня по имени.

В словах Джима прозвучала горечь. На секунду ему показалось, что это тупик. Вулканец просто закрылся; Кирк знал по опыту, что выковырять его из раковины чертовски трудно, если не сказать — невозможно. Тишина давила и, похоже, Спок не собирался ее нарушать.

Так прошла минута — может, чуть больше. Капитан встал и нервно прошелся до стены и обратно. Нет, он не сдастся без борьбы. Он никогда не верил в безвыходные ситуации.

— Хорошо. Я подпишу ваше прошение. Но вы ведь знаете, что не можете покинуть корабль в ближайшее время, даже если я быстро получу положительный ответ из штаба. Во-первых, потому, что чисто технически в данный момент это невозможно — ближайшая звездная база от нас в десяти днях пути. А во-вторых… вам известно, что нам предстоят сложные переговоры, и вы будете нужны мне, Спок. Поэтому прошу вас — давайте отложим этот разговор. И у вас будет возможность еще раз все обдумать.

Спок тоже встал.

— Хорошо. Полагаю, вопрос решится в течение двух недель. Я предвидел эту задержку. Согласен, что она вполне обоснована.

Джим кивнул, переводя дыхание. Он понимал, что это лишь отсрочка, но он что-нибудь придумает. Не может быть иначе. Немного помолчав, он резко сменил тему:

— Спок… мы с вами давно не играли в шахматы. Не хотите сыграть сегодня вечером?

Неожиданный вопрос заставил Спока озадаченно приподнять бровь.

— Прошу прощения?

— Вы сегодня заняты? — Кирк смотрел на своего — пока еще своего старпома — обманчиво простодушным взглядом и улыбался; улыбался слегка через силу, но Спок видел лишь результат его мимических усилий. И медлил с ответом. Пауза затягивалась, и улыбка капитана постепенно увядала, как ригелианская орхидея на сквозняке.

В последнее время они редко общались. Кирку даже казалось, что Спок начал его избегать. Теперь было очевидно — эти опасения были отнюдь не беспочвенны. А ведь в какой-то момент Джим был почти уверен, что они стали друзьями. Близкими друзьями. Он сам не мог бы точно сказать, с чего это началось, лишь с каждым днем все отчетливее понимал, что дорожит этими отношениями. Но потом что-то сломалось…

Наверное, если бы капитан попытался спросить своего старпома, какая кошка между ними пробежала, тот в своей обычной манере ответил бы, что подобное невозможно ввиду отсутствия на борту означенных млекопитающих. Вряд ли столь конструктивный диалог хоть сколько-нибудь прояснил бы ситуацию. Говорят, вулканцы не лгут; но, если вулканец не хочет отвечать на вопрос, он всегда найдет способ уйти от ответа. Или избежать нежелательного разговора вообще.

Вот и сейчас Спок ответит отказом. Кирк уже знал это почти наверняка; он видел по этому, казалось бы, нечитаемому лицу, что его затея обречена — он давно научился улавливать где-то в изгибе бровей, в уголках рта, в выражении глаз вулканца то, что вряд ли замечали другие. Губы Спока дрогнули, собираясь произнести бесцветное «Нет», но не успели этого сделать.

— Не отвечайте, — резко бросил Кирк, отворачиваясь. — Это была плохая идея.

Он дернул дверцу бара и вытащил бутылку саурианского бренди. Плеснул в стакан, затем взял второй и вопросительно посмотрел на Спока.

— Выпьете со мной? Да, я знаю, что вы не пьете, но иногда вы делаете исключение. Не знаю, как вам, но мне это нужно сейчас. Я, конечно, могу выпить и один, но, как радушный хозяин, я обязан предложить.

Спок неожиданно кивнул.

— Я выпью.

Кирк прищурился.

— Да, сегодня действительно день сюрпризов.

Он плеснул во второй стакан и протянул его Споку. Когда вулканец коснулся хрусталя, его пальцы случайно задели руку Кирка; старпом задержал дыхание и сделал шаг назад, словно обжегшись. Капитан болезненно поморщился.

— Я хочу выпить за… А впрочем, вулканцы ведь не произносят тостов, верно? Хорошая традиция.

Он молча осушил стакан и со стуком поставил его на стол. Спок лишь слегка пригубил, не сводя с капитана острого взгляда. Кирк скрестил руки на груди; подняв глаза, он наткнулся на этот взгляд и вдруг понял, что должен сказать. Сказать то, что мучило его вот уже несколько месяцев. То, что Спок никогда не должен был узнать, если бы… если бы все не сложилось так, как сложилось.

— Спок, я… я хочу, чтобы вы знали кое-что… Кто знает, может, у нас больше не будет возможности поговорить…

Он замолчал, подбирая слова; вулканец молча ждал продолжения. Постороннему наблюдателю могло бы показаться, что Споку безразличен этот разговор; его лицо было бесстрастно, и лишь чуть сведенные брови выдавали его напряжение.

— Я… глубоко уважаю вас, как офицера, — выдавил Кирк и снова замолчал. Он хотел сказать другое; внутренняя борьба отражалась в его взгляде и заставляла подрагивать пальцы. В придачу ко всему язык не желал его слушаться, а губы словно онемели.

Тщетно прождав несколько секунд, Спок едва слышно выдохнул и на мгновение прикрыл глаза. Так, словно ему требовалась передышка. Затем он поднял голову, устремил взгляд куда-то в пространство перед собой и тихо заговорил:

— Я тоже безмерно уважаю вас, капитан. Как офицера и человека. Я всегда буду с гордостью вспоминать время нашей совместной службы. Я…

Внутри Джима что-то сломалось.

— Тогда почему, Спок? Черт возьми, почему?

Голос сорвался на крик; Кирк рванул воротник форменной туники, который вдруг показался слишком тесным, и тяжело перевел дыхание. Ему хотелось схватить вулканца за плечи, встряхнуть и заставить сказать правду; хотелось увидеть эмоции на этом невыносимо спокойном лице; хотелось, наконец, сделать что-то, чтобы разбить эту ледяную стену, в которой он тщетно искал лазейку столько долгих месяцев.

Спок вздрогнул, словно ощутив это невысказанное желание.

— Капитан…

— Не «капитан»! Джим! — едва не зарычал Кирк. — Я… я не могу тебя отпустить. Ты нужен этому кораблю. Ты… нужен мне.

Его руки опустились, а все тело как-то враз обмякло после этих слов, словно он израсходовал весь воздух, а вдохнуть снова не было сил. Спок сжал пальцы за спиной, снова тщетно ожидая продолжения. У вулканца вдруг стало такое лицо, будто он ждал чего-то конкретного, но в то же время почти не надеялся это услышать. Наконец, он тяжело выдохнул:

— Капитан… Джим. Я должен покинуть корабль. Я должен сделать это потому, что с некоторых пор … считаю себя эмоционально скомпрометированным. Тот спектр эмоций, который я испытываю к… одному из членов экипажа, является недопустимым нарушением…

— Что?

Кирк поднял глаза — ошеломленно, недоверчиво, вопросительно.

— Вы слышали, капитан.

— Спок, о чем… прости, я могу узнать, о ком ты говоришь? К кому ты испытываешь этот… спектр?

— К вам, капитан.

Голос вулканца прозвучал глухо. Трудно было даже представить, чего стоило ему это признание. Хрустнув костяшками пальцев, он неживым, деревянным движением повернулся к выходу.

— Прошу прощения. Мне лучше уйти.

— Компьютер, заблокировать дверь.

Джим метнулся к Споку настолько быстро, что даже великолепная вулканская реакция оказалась бесполезна. Впрочем, справедливости ради стоит отметить, что коммандер в этот момент был далеко не в лучшей форме. Он беспомощно моргнул, поднял руку, намереваясь отстранить капитана, но успел лишь полузадушенно охнуть; Кирк одним неразрывным, хищным движением прижал его к переборке, впился пальцами в жилистые плечи и накрыл губами губы.

Остальное происходило словно в полусне. Ошеломленный вулканец несколько секунд никак не реагировал — не двигался и, казалось, даже не дышал. Но в тот самый момент, когда Джим испугался, что ему так и не ответят, Спока как будто прорвало. Его губы — безумные, ненасытные — набросились на человека с дикой, пугающей жадностью. Он прижал Кирка к себе и словно пытался врасти в него, стать с ним единым целым, наплевав на несколько слоев плотной казенной ткани. Когда же он, наконец, оторвался от Джима, тот слегка покачнулся, глотнул воздуха и издал хриплый, придушенный смешок.

— Это… невероятно.

Он сделал паузу, прижал ладони к лицу, словно пытаясь охладить горящую кожу, и глухо продолжил:

— Спок… какой же ты… твердолобый вулканский… баран. Я последние полгода только и делал, что пытался до тебя достучаться. А ты… Неужели ты ничего не видел? Почему ты молчал?

Споку потребовалось несколько секунд, чтобы вернуть себе возможность связно говорить, а быть может, и связно мыслить.

— То, что мы сделали… это неправильно. Я не должен был… и вы не…

Кирк легко приложил пальцы к его губам, призывая замолчать, и лихорадочные зеленоватые пятна на скулах вулканца стали чуточку ярче.

— Почему, Спок? Что мы сделали неправильно?

— Капитан, вы не можете не понимать…

— Понимать что? О, только не начинай цитировать Устав. Ни один его пункт прямо не регламентирует личные отношения между офицерами.

— Да, но соображения этики…

— Перестань. Нет ничего неэтичного в том, чтобы испытывать… этот самый спектр эмоций, о котором ты говорил.

Спок молчал — то ли пытаясь прийти в себя, то ли подбирая аргументы для продолжения дискуссии. Кирк снова подался ближе.

— Скажи честно, тебя останавливали только соображения этики?

— Не только они, — наконец, после паузы уклончиво признал вулканец. Джим смотрел вопросительно и слегка настороженно.

— Я был уверен… что мои чувства не взаимны, — едва слышно продолжил Спок. Джим выдохнул.

— Значит, у меня будет возможность доказать тебе обратное.

Он снова легонько толкнул Спока к переборке; тот не сопротивлялся, все еще находясь в легкой прострации. Во взгляде Кирка неожиданно мелькнуло лукавство.

— Коммандер, я уверен, вы понимаете, что в связи с только что открывшимися обстоятельствами… я и не подумаю подписывать ваше прошение.

Спок моргнул, словно не сразу сообразив, о чем речь. Он молчал почти целую минуту, прежде чем отмер и хрипло выговорил:

— Полагаю, я отзову свой рапорт, капитан.

Джим прижался лбом к стене над плечом вулканца и, хитро скосив глаза, победно улыбнулся:

— Разумное решение, коммандер.

@темы: Фанфики, Star Trek

---

Парикмахер для вулканца

Автор: Harry Cantino
Фандом: Звездный путь (в тексте нет прямых указаний на ТОС или Ребут, но характеры и атмосфера, кажется, ближе к ТОСу)
Категория: джен
Основные персонажи: Кирк, Спок, Чехов, МакКой.
Жанр: юмор
Саммари: история о том, как энсин Чехов проявил инициативу... и о том, что из этого вышло.
Размер: мини
Дисклеймер: персонажи не мои и выгоды из этого безобразия я не извлекаю
Размещение на других ресурсах: только с разрешения автора
Статус: закончен

Громоздкие настольные часы показывали без четверти девять. «Веселье сейчас, наверно, в самом разгаре», — предвкушая приятный вечер, подумал Кирк. Каюту наполняло звонкое «тик-так» — часы были настолько великолепной подделкой под старину, что даже звук этот воспроизводили в точности, словно действительно были механическими. Капитан любил такие вещи. Они напоминали о временах, когда книги были бумажными, еда — не реплицированной, а человечество только-только начинало осваивать космические просторы. «Нелогично», — так отзывался об этой маленькой капитанской слабости старший помощник. Впрочем, будучи наполовину вулканцем и относясь к землянам с известной долей снисходительности, в глубине души он полагал, что люди имеют право на некоторые причуды. Разумеется, совсем небольшие и не мешающие исполнению профессиональных обязанностей.

Капитан задержал взгляд на широких резных стрелках, в последний раз провел расческой по волосам и бегло посмотрел в зеркало, чтобы оценить результат.

— Мда… Пожалуй, пора подстричься.

Мысленно прикинув, когда корабль сможет попасть на звездную базу, Кирк слегка нахмурился. «Не раньше, чем через две недели. В лучшем случае — через двенадцать дней». Разумеется, он мог уладить вопрос со стрижкой, не дожидаясь прибытия на базу — при помощи машинки с тремя стандартными сменными насадками, но он предпочитал доверять себя рукам парикмахера. Это тоже было его маленькой человеческой причудой. В конце концов, после стольких лет службы в Звездном флоте он имел право на некоторые вольности в прическе.

Смирившись с мыслью, что придется некоторое время потерпеть длинную непослушную прядь, постоянно норовившую упасть на лоб, он одернул форменную тунику и вышел из каюты. Ему нравилось носить форму даже в свободное от службы время, да и капитанские нашивки смотрелись, по его мнению, весьма привлекательно. Во всех случаях.

В комнате отдыха в этот час действительно было весело — если считать критерием веселья присутствие на три четверти пьяного доктора МакКоя, развлекающего двух довольно бледных энсинов увлекательными историями из своей медицинской практики. Его и офицеров альфа-смены Кирк заприметил в первую очередь; Сулу с Чеховым играли в карты за одним из столиков, а лейтенант Ухура сидела неподалеку и пила травянисто-зеленый коктейль. Капитан поприветствовал их дружеским кивком и тут заметил еще одного офицера, которого, мягко говоря, увидеть в комнате отдыха удавалось нечасто.

— Мистер Спок! Какая неожиданность. Неужели ваш отдел закончил все запланированные эксперименты? — шутливо поинтересовался Кирк, подходя к долговязой фигуре, застывшей в глубокомысленной позе.

Старший помощник и, по совместительству, глава научной службы корабля коммандер Спок невозмутимо поднял голову.

— Разумеется, нет, капитан. И один из этих экспериментов, полагаю, потребует моего присутствия приблизительно через одиннадцать целых, восемь десятых минуты. Поэтому ровно через шесть минут я буду вынужден вас покинуть.

Кирк только теперь заметил, что пальцы Спока все еще лежат на струнах ка’атиры. Вероятно, Ухура недавно пела, а коммандер ей аккомпанировал. Капитан искренне пожалел, что не пришел чуть раньше. Он уже собирался посетовать вслух, когда перед самым его носом вдруг вырос энсин Чехов. Паша явно поджидал появления капитана — это читалось на его по-детски открытой физиономии.

— Разрешите обратиться!

Кирк сдержал смешок.

— Энсин, мы сейчас не на мостике. Обращайтесь.

Чехов слегка порозовел.

— Мой вопрос не займет много времени…

Кирк ободряюще кивнул:

— Я слушаю.

— Я хотел предложить… точнее, попросить… точнее, это наша коллективная просьба.

Кирк поднял брови, теперь уже с большим трудом удерживаясь от улыбки:

— Наша?

— Ну да… всего экипажа мостика. Я имею в виду нашу смену.

— Хорошо, энсин. — Краем глаза Кирк отметил, как Ухура подавила легкий смешок, а Спок поджал губы. — И в чем же заключается эта просьба?

Чехов набрал в грудь воздуха и начал сбивчиво объяснять:

— Понимаете, мы тут все подумали… это по поводу надлежащего внешнего вида… ну в общем… Устав ведь позволяет носить разные стрижки… особенно женщинам… а ждать, пока мы прибудем на звездную базу, иногда приходится долго… В общем, почему бы нам не открыть на «Энтерпрайз» собственную парикмахерскую? На общественных началах, конечно.

Кирк был застигнут врасплох. Он медленно моргнул и обвел взглядом собравшихся вокруг офицеров. Судя по лицам, эта мысль действительно всем была по душе. Ну, разве что, кроме Спока. Старпом усиленно делал вид, что его все это безобразие никоим образом не касается.

— Предположим, — обронил Кирк, — но… я не совсем понимаю, кто же будет стричь? Или каждый по очереди в свободное от службы время? Боюсь… в этом случае результаты будут довольно плачевными.

Юный навигатор стал совсем красным.

— Этот вопрос как раз уже решен… Дело в том, что я учился на парикмахерских курсах… перед тем, как поступить в Академию… и я их даже почти закончил.

Кирк молча смотрел на оживленную мимику парнишки и думал, что на ловца и зверь бежит. Надо же, ведь всего каких-то двадцать минут назад он тоже думал о том, как было бы здорово иметь на корабле что-то вроде парикмахерской. Его, правда, немного смущало чеховское «почти», но в конце концов он рассудил, что человек, «почти закончивший» парикмахерские курсы, все-таки предпочтительнее, чем пьяный МакКой с машинкой. Действительно, почему бы нет? Женская часть экипажа уж точно будет в восторге. Да и Споку уже не мешало бы подстричься… Кирк бросил взгляд на старпома. Стоп. Спок. Вот это будет отдельный аттракцион.

— Ваша идея не лишена рациональности, — в притворной задумчивости заметил капитан. — Пожалуй, я подумаю над этим предложением.

Чехов просиял.

Остаток вечера прошел, как выразился бы старпом, в «непринужденной дружеской атмосфере», а через два дня одно из подсобных помещений было переоборудовано в парикмахерскую.

***

— Вы хотите стрижку, укладку или…

— Стрижку. Покороче. Что-нибудь аккуратное и практичное.

Щелкали ножницы, ворчала машинка, менялись насадки. Кто бы мог подумать, что юный навигатор будет так ловко орудовать парикмахерскими принадлежностями? Только за первые два дня (точнее, вечера, ибо Паша по-прежнему работал в альфа-смене) в импровизированной парикмахерской побывало человек двадцать. При этом желающих было, как минимум, вдвое больше. Паша просто не успевал осчастливить всех, кто стоял в очереди, и в конце концов ему пришлось взять в обучение Сулу, который неожиданно изъявил желание поучаствовать в благом начинании. Вскоре рулевой освоил несколько простых стрижек и начал помогать Чехову в его нелегком деле.

Поток желающих подстричься, завить и покрасить волосы, уложить непослушные вихры, а то и вовсе поменять стиль не иссякал до позднего вечера. Дней через десять после открытия «салона» туда с опаской заглянул Кирк. Некоторое время понаблюдав с порога за работой Паши, он решился.

— Мистер Чехов!

Юноша вздрогнул и обернулся, едва не вытянувшись по стойке смирно.

— Слушаю, капитан!

Кирк поморщился.

— Перестаньте, энсин. Мы не на мостике. Вы меня… не подстрижете?

Чехов просиял, и через пять минут капитан уже сидел во вращающемся кресле, а Паша колдовал над его шевелюрой. Вышел Кирк из парикмахерской примерно через двадцать минут, подстриженный, ухоженный и сияющий, как бляха на его парадной форме. Возвращаясь в свою каюту, мысленно он еще раз похвалил себя за правильное решение. Парикмахерская прямо на корабле — что может быть удобнее? Весь экипаж доволен, капитан вовремя подстрижен, и даже старпом уже успел заглянуть в импровизированный салон. Правда, он только посмотрел.

Кирк притормозил. На какое-то время он позабыл о своем коварном плане — понаблюдать за тем, как вулканец будет вести себя в парикмахерском кресле, доверив Паше свою глянцевито поблескивающую макушку, но сейчас эта воображаемая картинка живо всплыла в его голове. Капитан был уверен, что зрелище будет незабываемым — брови Спока, как минимум, станцуют сальсу. Спустя полторы секунды решение было принято. Кирк развернулся и решительно зашагал в обратном направлении.

Мистер Спок обнаружился в лаборатории органической химии. Капитан вошел, церемонно поприветствовал его и с подчеркнутым вниманием оглядел его прилизанную челку, ровную, как газон перед зданием Адмиралтейства.

— Коммандер, вы, наверное, уже слышали о некоторых нововведениях на борту. Например, о том, что у нас появилась собственная парикмахерская.

— Да, я слышал, капитан.

— И что вы об этом думаете?

— Полагаю, к этому с одобрением отнеслись около восьмидесяти процентов экипажа.

— А вы как к этому относитесь?

— Мое отношение можно охарактеризовать как… нейтральное.

Кирк помолчал, красноречиво разглядывая геометрически правильно остриженный затылок.

— Я думаю, нейтральное пора сменить на положительное, мистер Спок. Ваши волосы требуют стрижки.

Спок на секунду смешался, но проявилось это лишь в чуть затянувшейся паузе.

— Прошу прощения, капитан, но мои волосы на данный момент лишь на ноль целых, три десятых дюйма длиннее, чем требует Устав. Через двое целых, пять десятых стандартных суток корабль прибудет на звездную базу и…

Кирк улыбнулся, его тон стал почти елейным.

— Мистер Спок, но за эти двое с половиной суток ваши волосы успеют отрасти еще…

Спок произвел мгновенный подсчет:

— На ноль целых, восемьдесят четыре сотых…

Кирк его прервал:

— Вот именно. И поэтому я настоятельно рекомендую вам воспользоваться услугами Паши.

— Но вулканцы…

— Не хотите ли вы сказать, что вулканцы обладают способностью усилием воли останавливать рост волос?

Спок поджал губы.

— Полагаю, нет, сэр.

— Ну, вот и отлично. Значит, Паша ждет вас сегодня. Я его предупрежу. И да, кстати… мы можем задержаться на Ригеле-7, и нет никаких гарантий, что мы прибудем на звездную базу по расписанию. Я не удивлюсь, если мы попадем туда дней через пять… а то и через неделю.

Это был контрольный выстрел. Спок тяжело вздохнул (разумеется, это был вулканский вариант тяжелого вздоха), поменял местами две абсолютно одинаковые с виду колбы и кивнул.

— Да, капитан.

***

Паша улыбался так, словно выиграл самый главный парикмахерский приз и получил звание коммандера в придачу. В его кресле сидел старший помощник Спок собственной персоной. Сидел с поджатыми губами и мученическим видом, но все-таки сидел и даже не делал попыток сбежать. Очевидно, благодаря тому, что Кирк дежурил неподалеку. Ну как, дежурил… «оказывал моральную поддержку другу и сослуживцу». И с нескрываемым интересом наблюдал за отражением старпмовской физиономии в зеркале.

Чехов, вежливо выслушав пожелания коммандера, приступил к делу. Работал он быстро; ножницы весело скалились в нескольких миллиметрах от острых вулканских ушей, а лицо Спока украшало выражение, достойное философа-стоика. Ни одна из сторон, включая Кирка, на комментарии не решалась, и все происходило в «стандартной рабочей атмосфере». Минут через пять капитан заскучал и, решив, что самое интересное (а именно — лицо Спока в момент, когда тот взглянул на Пашины инструменты, собранные, что называется, «с миру по нитке») уже увидел, собирался было уйти и поискать развлечений где-нибудь в другом месте. Но тут Чехов неожиданно вышел из режима робота-цирюльника и решил проявить инициативу.

— Коммандер, а как вы относитесь к нестандартным решениям? Я бы предложил вам добавить в образ немного креатива.

Спок напрягся. Кирк притормозил и навострил уши.

— Сказанное вами, энсин, сформулировано весьма расплывчато. Не могли бы вы говорить конкретнее? — строго прогудел коммандер, покосившись на Пашу с явным неодобрением.

— Ну… — Чехов сделал шаг назад и полюбовался делом рук своих. — Например, можно сделать косую челку…

Вулканец вздрогнул.

— … или покрасить несколько прядей в синий цвет…

У старпома дернулся глаз.

— А может… — Паша и дальше продолжал бы свои творческие размышления вслух, если бы Кирк не толкнул его локтем. Глянув в зеркало и увидев шокированную физиономию вулканца, капитан неожиданно сжалился над ним и решил положить конец его мучениям.

— Чехов, я думаю, что все вышеперечисленное, а также то, что вы еще собираетесь предложить, вряд ли соответствует вулканским традициям, которые мистер Спок, безусловно, чтит.

— Вы совершенно правы, капитан, — подал голос Спок, предварительно слегка откашлявшись. — Я полагаю, моя обычная стрижка не нуждается в каких бы то ни было доработках.

Паша печально вздохнул, но настаивать не решился. Кирк, уверенный, что ничего забавного здесь уже не произойдет, незаметно вышел в коридор. Чехов в последний раз прошелся машинкой по черному затылку и тут… лукавый, но большую часть времени довольно смирный чертик, сидящий у него внутри, взбунтовался. Юный навигатор честно попытался его усмирить. Через пару минут схватка между Чеховым и искушением закончилась вничью; в результате стрижка вулканца в области затылка претерпела небольшие изменения. Отнюдь не фатальные и, по мнению Паши, вполне соответствующие строгим вулканским принципам, а также характеру и вкусам самого коммандера. Спок, благодаря отсутствию второго зеркала, изменений благополучно не заметил; когда Паша сообщил ему, что все готово, он встал, сдержанно поблагодарил и чинно вышел. Несколько человек проводили его заинтересованными взглядами, но ничего не сказали.

Чтобы добраться до своей каюты, Споку нужно было пройти двадцать два метра по коридору, свернуть в переход между отсеками и преодолеть еще четырнадцать метров свободного пространства. Когда он уже подходил к разветвлению коридора, из лазарета вынырнул доктор МакКой. Глава медслужбы поприветствовал старпома легким кивком; Спок вежливо ответил и свернул в переход, предоставив доктору возможность насладиться живым наглядным пособием «Вулканец. Вид сзади». МакКой взглянул и поперхнулся воздухом.

— Э-э-э… — ничего более вразумительного доктор не сумел произнести и, провожая Спока округлившимися глазами, вытянул шею с риском повредить шейные позвонки.

Напрасно Кирк так рано ушел из импровизированного салона — он, безусловно, должен был первым увидеть плоды искрометной фантазии навигатора. Когда капитан представлял себе посещение Споком парикмахерской как любопытный аттракцион, он вряд ли подразумевал нечто подобное. Впрочем, возможно, именно Кирк сумел бы по достоинству оценить парикмахерское искусство Чехова, а также, что гораздо важнее, его несомненную преданность своему делу и глубокое уважение к Уставу. На затылке старпома, как раз на уровне ушей, заботливой рукой Паши была аккуратно выбрита эмблема Звездного флота.

@темы: Фанфики, Star Trek

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Праздничное) И окончание фика заодно ("Венок из одуванчиков", IV и V части)

Кто-то наконец добрался до своего дневника) Тут тоже должен быть праздник

И новогодний сюрприз

Венок из одуванчиков
Автор: Harry Cantino
Фандом: Звездный путь (в тексте нет прямых указаний на ТОС или Ребут, но характеры и атмосфера, думаю, ближе к ТОСу)
Категория: слэш
Пейринг: Кирк/Спок
Жанр: романтика, hurt/comfort
Саммари: Кирк спускается на мирную планету, еще не подозревая, чем закончится эта высадка.
Размер: миди
Предупреждения: осторожно, сантименты!
Дисклаймер: персонажи не мои и выгоды из этого безобразия я не извлекаю
Размещение на других ресурсах: только с разрешения автора
Статус: закончен

Часть IV. Кое-что о возможностях репликаторов

Медсестра Чепел, проверив приборы над кроватью энсина, по собственной глупости получившего серьезную травму во время одной из последних высадок, ободряюще улыбнулась парнишке и заметила:

— Вы идете на поправку, мистер Мартинес.

Тот улыбнулся в ответ, не сводя глаз с хорошенькой медсестры:

— Спасибо, мисс Чепел. Вы такая заботливая.

— Это входит в мои обязанности. Знаете, как в старые времена на Земле называли медсестер?

— Как?

— «Сестры милосердия». Мне кажется, это было очень верное… и очень мудрое название.

Мартинес посерьезнел. Его юное лицо вдруг показалось более взрослым, и Чепел на секунду задержала на нем взгляд, удивившись этой перемене.

— Вам оно очень подходит, — тихо отозвался юноша. — Вы действительно очень добрая.

— Ой, перестаньте, — весело отмахнулась Кристина. Она еще раз проверила, все ли в порядке, пожелала парнишке доброй ночи и вышла. Едва она оказалась в коридоре, улыбка медленно сползла с ее лица. Перед тем, как закончить смену, она зашла в палату Кирка, и с тех пор его лицо преследовало ее, словно в кошмаре. Он был спокоен, старался держаться бодро, шутил даже. Но глаза у него были… она не могла подобрать подходящего определения. Они были… как будто неживые. Ей отчаянно хотелось чем-нибудь помочь, но она понимала, что абсолютно бессильна. Это был как раз тот случай, когда все, что оставалось в ее арсенале — это доброта. И она улыбалась и подыгрывала его шуткам. Болтала о каких-то пустяках. Беззаботно смеялась. Но сейчас, выйдя из лазарета и, наконец, расслабившись, она больше не могла улыбаться.

Когда она заглянула в кабинет МакКоя, он все еще был у себя, хотя смена уже закончилась. Впрочем, ее это не удивило — для него это было нормой. Правда, сегодня его поведение было несколько необычным — он перекладывал падды, шарил по ящикам и вообще всячески пытался навести подобие порядка.

— Уходите, Кристина? — рассеянно бросил он, не поднимая головы. Затем мельком взглянул на хронометр: — давно пора. Ваша смена закончилась двадцать минут назад.

— Как и ваша, доктор, — парировала она, снова нацепив на лицо улыбку.

— Никогда не спорьте с начальством, Кристина, — устало вздохнул МакКой, и даже привычный сарказм в его голосе прозвучал как-то тускло, словно через силу. — Кроме того, я сейчас не в настроении спорить. Раз я остаюсь на рабочем месте после смены, значит, у меня еще есть незаконченные дела.

Девушка бросила на него короткий, полный сочувствия взгляд, и тут же отвела глаза. Док ненавидел жалость. Она молча положила ему на стол падд с рабочими записями, вежливо попрощалась и вышла из кабинета. МакКой, снова оставшись в одиночестве, уселся за стол и, подперев кулаком подбородок, уставился в противоположную стену. Никаких особых дел у него не было. Просто не хотелось возвращаться в каюту. Здесь, в лазарете, он хотя бы чувствовал себя нужным.

После того, как ушла Кристина, не прошло и десяти минут, как МакКоя снова потревожили. В кабинет заглянул Скотти.

— Доктор?

Леонард уже успел забыть, что предлагал инженеру выпить после смены по рюмочке. Он обернулся и хлопнул себя по лбу.

— Представляете, Скотти, из головы вылетело. Здесь такой кавардак был днем. Но вы проходите. Я уже все закончил. У меня есть бренди и бурбон. На ваш выбор.

Инженер вошел, однако не спешил с ответом. Вид у него был несколько озадаченный. Боунз слегка приподнял бровь.

— Вы в порядке? Что вас так удивило? Ромуланский эль не предлагаю — увы, он закончился, а вы знаете, как его нынче сложно достать.

Скотти покачал головой, очевидно, пытаясь этим сказать, что сложности с приобретением ромуланского эля его сейчас нисколько не занимают. Затем он весьма энергично потер подбородок, словно подбирая слова.

— Э-э-э… Все в порядке, доктор. То есть, в смысле… не надо ромуланского.

Он потоптался на месте, не зная, как продолжить.

— Да в чем дело, Скотти? — не выдержал МакКой. — Что вы мнетесь, как девственница на первом свидании?

— Я только что видел мистера Спока, — немного нервно сказал Скотт, глядя на доктора так, словно эта короткая фраза все объясняла. МакКой чуть нахмурился.

— Ну, видели Спока, и? Что дальше? Вообще-то, он исполняющий обязанности капитана на этом корабле, так что я не вижу в этом факте ничего особо удивительного.

— Дело в том… что он… решил перепрограммировать один из репликаторов. Он посоветовался со мной относительно некоторых тонкостей, и…

— И? — поторопил Леонард, впившись в инженера цепким взглядом. — Ему что, срочно понадобилась порция пломикового супа?

Скотти снова покачал головой.

— Н-нет. Он сказал, что ему нужно… реплицировать одуванчики.

МакКой подумал, что ослышался.

— Что?

— Одуванчики. Он сказал, что это очень важно, и что они нужны ему срочно.

Секунду доктор молча смотрел на Скотта, а затем тяжело опустился в кресло. Вулканец, которому нужно срочно реплицировать одуванчики. МакКой всегда знал, что космос полон неприятных сюрпризов, но такое ему и в самом абсурдном сне не приснилось бы.

— Похоже, у нас появилась еще одна проблема, — едва слышно пробормотал он. — Только этого нам не хватало.

Спок закончил настройку репликатора довольно быстро. Уже через час на его рабочем столе лежало то, что ему требовалось — охапка пушистых ярко-желтых цветов. Он разглядывал их со странной смесью научного любопытства и какой-то непонятной надежды. Старпом старался глубоко не задумываться над тем, что он делает — вулканский разум твердил, что его затея изначально абсурдна. Но что-то совершенно необъяснимое толкало его вперед, заставляло действовать, даже если его действия временами противоречили здравому смыслу. Впрочем… Нет, упрямо повторял он сам себе, словно пытаясь переубедить настойчивого оппонента. «Я опираюсь на медицинские данные. Я много читал о подобных случаях в сети и собрал статистику. Да, она не слишком обнадеживает, но даже если есть всего лишь один шанс из ста, я должен попытаться. Это мой долг первого офицера… и друга».

В одном из их недавних разговоров МакКой обронил фразу о том, что эмоциональное потрясение иногда может послужить толчком к возвращению памяти. Спок, разумеется, и раньше слышал о чем-то подобном, а после неудачи с мелдингом какая-то часть его разума зацепилась за эту фразу, как утопающий хватается за соломинку. Однако, в рекордно короткие сроки перелопатив кучу специализированной литературы, вулканец пришел к выводу, что случаи полного возвращения памяти в результате сильной эмоциональной встряски отмечаются довольно редко; кроме того, Спок явно не мог считать себя специалистом в области человеческих эмоций. Что может считаться достаточным по силе эмоциональным воздействием для конкретного человеческого индивидуума? Каков должен быть характер этого воздействия? Ответов на эти вопросы у вулканца не было. В результате проведенных изысканий и тщательного анализа полученной информации рациональная часть его сознания решительно отбросила эту идею, как нежизнеспособную; однако временами он возвращался к размышлениям на эту тему, словно пытаясь нащупать некий изъян в собственных умозаключениях.

Изъяна он не нашел. Все изменилось неожиданно, в тот самый момент болезненного прозрения, когда он смотрел на готовый к отправке рапорт, написанный его собственной рукой, рапорт, который напрочь перечеркивал все его призрачные надежды несколькими сухими канцелярскими фразами. Эмоции, нахлынувшие мощным, неконтролируемым потоком, что-то обрушили в совершенном здании его логики. Мысль, которая в этом почти лихорадочном состоянии пришла ему в голову, с вулканской точки зрения выглядела почти безумной, но он отчаянно ухватился за нее. В тот момент, когда он выключил терминал и покинул каюту, решение было уже принято, хотя ему почти не на что было опереться; если бы кто-то сказал вулканцу, что он впервые в жизни позволил себе прислушаться к интуиции, он бы не поверил.

И вот теперь на его столе лежали земные растения вида Taraxacum officinale — тридцать стеблей одинаковой длины, увенчанных желтыми соцветиями-корзинками около дюйма в диаметре. Яркое пятно идеального — стебелек к стебельку — букета странно контрастировало с аскетичной строгостью окружающей обстановки. Спок осторожно взял в руки один цветок, поднес к носу, внимательно рассмотрел некрупное соцветие и снова перевел взгляд на стол. Он приблизительно подсчитал, сколько цветов нужно для реализации его замысла, но, поскольку подобный опыт был совершенно нов для него, он не был уверен, что не ошибся в расчетах. Впрочем, это должно было выясниться в процессе. Взяв со стола падд и пролистав несколько закладок, он быстро нашел нужную. С присущей ему обстоятельностью вулканец счел необходимым предварительно ознакомиться с некоторыми теоретическими вопросами и предусмотрительно отыскал в сети лаконичную обзорную статью. «Венок в древних традициях различных земных культур — его значение, символический смысл входящих в него растений и техники плетения». Быстро пробежав глазами интересующую его часть текста, вулканец вытащил из пушистого букета еще несколько цветов и приступил к работе.

Спустя шесть с половиной минут венок был готов. Вероятно, это было самое аккуратное украшение из цветов за всю историю флористики. Реплицированные одуванчики были похожи друг на друга, как братья-близнецы; все соцветия были одного размера, а стебли — одной длины. Ярко-желтые корзинки были расположены равномерно, с математической точностью, и в результате образовывали почти идеальную окружность. Спок позволил себе несколько секунд полюбоваться делом рук своих, после чего встал, спрятал венок в небольшую коробку, в которой до этого хранился набор инструментов, и осторожно, словно собираясь совершить что-то противозаконное, выглянул в коридор. В коридоре никого не было; это придало ему решимости. Он вернулся в комнату, взял коробку, осторожно снял со стены традиционный вулканский инструмент — изящную ка’атиру, сделал длинный вдох, словно перед погружением на глубину, а затем быстро выскользнул из каюты и направился в сторону медотсека.

Кирк был в палате один. Когда раздался сигнал компьютера, сообщающий о посетителе, он поднял голову и слегка поморщился. Сейчас ему не очень хотелось поддерживать светскую беседу. За последние несколько дней он слишком устал делать вид, что у него все хорошо.

— Вы не заняты, капитан? Это Спок. Я могу войти?

Кирк невольно улыбнулся. Несмотря на все его доводы и возражения, Спок упрямо продолжал называть его капитаном. Теплое чувство, которое почти всегда посещало Джима, стоило вулканцу появиться в его палате, приятно согрело его и теперь; он уселся, одернул задравшуюся футболку и негромко скомандовал:

— Компьютер, открыть дверь.

Дверные створки почти бесшумно разошлись в стороны, и на пороге появился вулканец. Внимание Кирка сразу привлек незнакомый ему струнный музыкальный инструмент, который Спок бережно прижимал к себе. Небольшую плоскую коробку, зажатую в другой руке старпома, Джим даже не заметил.

— Ого! Не знал, что вы еще и музыкант, мистер Спок.

— Добрый вечер, капитан. Полагаю, мои скромные навыки не заслуживают столь громкого звания, но, тем не менее, я осмелюсь предложить вам послушать несколько мелодий в моем исполнении.

Кирк потер щеку ладонью.

— Хотите сыграть мне на прощание? Это… очень мило с вашей стороны. Что ж… Я с удовольствием послушаю.

Спок как-то скованно кивнул и расположился на стуле рядом с кроватью. Он положил ка’атиру на колени и тихо заговорил:

— Капитан… Прежде чем начать… я хотел бы сказать вам кое-что. Точнее… показать.

Кирк заинтересованно наклонил голову набок.

— Показать что?

— Небольшой… подарок, который я взял на себя смелость вам принести. Надеюсь, вы не откажетесь.

— Подарок?

— Да… это… что-то вроде украшения.

Кирк приподнял брови в недоумении, но Спок не дал ему времени, чтобы вставить слово.

— Сейчас вы поймете, о чем речь. Я надену его, с вашего позволения, и вы сможете посмотреть…

Старпом поспешно открыл коробку; пальцы его подрагивали. Вытащив из пластиковых недр ярко-желтый венок, он неловко умостил его у себя на голове и, шумно выдохнув, на секунду встретился глазами с капитаном. Джим вздрогнул, чуть прищурился, но не издал ни звука; вулканец нервно сглотнул и безо всякого предисловия коснулся руками струн. Первые несколько аккордов вышли смазанными, словно Спок пробовал инструмент или просто слишком нервничал, а затем из-под пальцев вулканца полилась тихая, нежная, удивительно напевная мелодия. Это была мелодия Земли — слишком волнующая, слишком эмоциональная. Кирк меньше всего ожидал услышать в исполнении Спока что-то подобное, хотя старпом с самого начала своего визита вел себя странно; Джим приоткрыл рот, хотел что-то сказать, но передумал и просто молча слушал, глядя на старпома слегка ошарашенным взглядом. Он знал эту мелодию; он слышал ее раньше множество раз. Он не мог вспомнить названия, но…

Яркий солнечный день. Эта планета невероятно похожа на Землю. Надо отметить это в рапорте… Где-то там, за деревьями, красивый, сильный женский голос поет старую земную песню. Великолепно. И аккомпанемент не менее великолепен… Отличная увольнительная, наверное, лучшая за весь последний год…

«Откуда эти мысли? — вдруг спохватился Кирк. — Они как будто… не мои. Или… может, как раз мои?» Вулканец продолжал играть, и Джим смотрел на него, не отрываясь, а в голове его один за другим всплывали нечеткие образы, заставляя делать мучительные попытки ухватиться за один из них.

Длинные пальцы на струнах… Как красиво. Все-таки он отлично играет, и хорошо знаком с земной музыкой. А у нее великолепный голос…

Великолепный голос… У кого? Она — кто? Джим сделал усилие, пытаясь восстановить еще какие-то детали, увидеть лица…

Красивая темнокожая женщина. В ней есть что-то смутно знакомое, но… все слишком расплывчато, как во сне. В руках у нее букет полевых цветов. Вот что-то, похожее на ромашки, эти красные напоминают маки, а вот это — настоящие одуванчики… Каждый — словно крохотное солнце. Надо же, почти как на Земле. Женщина плетет венок, не переставая петь. Похоже, одно другому абсолютно не мешает. Потом, смеясь, она шутливым жестом надевает венок на голову аккомпаниатора, случайно задев пальцем кончик изящно заостренного уха.

Кирк вздрогнул. Эмоции, которые это воспоминание пробуждало в нем, были… неожиданными. Даже не так — они были оглушительными. Секунду он колебался, крепко зажмурившись, а когда открыл глаза, он уже точно знал, он был уверен — тогда, глядя на остроухого аккомпаниатора, темноволосую голову которого украшал венок из одуванчиков, он хотел… он хотел его поцеловать. Эти нежные желтые цветы, удивительно контрастируя со всем его суровым обликом, придавали ему что-то по-детски трогательное и даже… беззащитное. И это был Спок. Теперь Кирк уже не сомневался, он был абсолютно уверен в том, что видел… и что чувствовал. Он мог в подробностях рассмотреть лицо вулканца, каждую мельчайшую черточку, и в своих воспоминаниях, и здесь, сейчас.

Он откинулся на подушку, и воспоминания хлынули потоком, словно проломив некий невидимый барьер. Женщина, которая пела — лейтенант Ухура. Она заходила к нему сегодня утром. Ее имя — Нийота, она офицер связи, и он слышал ее пение много… очень много раз. Офицер, который стоял неподалеку и подтрунивал над Споком — доктор МакКой, Боунз. Старый друг, отличный собутыльник. Ворчун, зануда и великолепный хирург. Чуть поодаль — рулевой Сулу, с ним рядом — юный навигатор Чехов…

Онемевшими руками Кирк потер лицо и надавил на глазные яблоки, пытаясь вернуть ощущение реальности. Он был потрясен, дезориентирован; слишком много всего… он просто не успевал это осмыслить. Он шумно выдохнул и беспомощным жестом попросил Спока остановиться. Мелодия прервалась; вулканец, напряженный, как струна, замер, не сводя внимательного взгляда с лица капитана.

— Спок… довольно. Я понял, чего вы хотели добиться, и это… черт возьми, это сработало. Но теперь мне нужно… мне нужно несколько минут. Я должен… как-то это переварить.

На самом деле он хотел сказать что-то еще, точнее, задать вопрос, но не решался. Восхитительно яркое воспоминание о перебирающем струны вулканце, голову которого нелепо и одновременно трогательно украшал венок из одуванчиков, обжигающими вспышками пульсировало в его сознании. И с каждой секундой картина становилась все отчетливее; теперь он был абсолютно уверен, что Спок, продолжая аккомпанировать Ухуре, тоже смотрел на него, и в его взгляде было что-то… Кирк не мог дать этому определения. У него появилось ощущение, что в тот момент между ними что-то произошло… протянулась какая-то невидимая нить, о которой знали лишь они двое. Взгляд вулканца притягивал. Завораживал. Кирк отчетливо вспомнил, как бешено у него колотилось сердце.

Что произошло потом, когда Ухура закончила петь? И произошло ли что-то, или это лишь его домыслы? Вспомнить дальнейшее не получалось, как он ни старался, и неопределенность мучила. «Кем мы были друг для друга, Спок? До того, как я потерял память? Почему именно ты пришел ко мне сейчас, чтобы сделать эту последнюю, отчаянную попытку, почему решил сыграть именно эту мелодию?» Этот вопрос вертелся у Джима на языке, но так и не был озвучен. Он решил, что сам найдет ответ, пусть не сейчас, а через время. Он готов был подождать. Ему предстояло найти еще много, очень много ответов. И теперь он был уверен, что справится.

Часть V. Открытия

МакКой сидел в своем кабинете, второй раз просматривая результаты тестов. Эти результаты впечатляли. За последние несколько дней доктор сделал около двадцати попыток выяснить у Спока, что именно явилось причиной таких резких изменений в состоянии капитана. Положительная динамика была налицо, причем скорость, с которой память Кирка восстанавливалась, поистине изумляла. МакКой едва успевал заносить данные в медицинскую карту. Если так пойдет и дальше, то в ближайшее время Кирк сможет снова занять свое место на мостике.

Спок по-прежнему бывал в лазарете каждый день. Обычно он на несколько минут заглядывал к МакКою, а потом шел к капитану, и они подолгу разговаривали; время от времени вулканец приносил с собой шахматы. Возвращался в свою каюту Спок обычно далеко за полночь, но Леонард не возражал против подобного нарушения режима — Кирку эти визиты явно шли на пользу. Доктору приходили в голову самые разные предположения, причем некоторые из них казались почти фантастическими, поэтому он благоразумно предпочитал оставлять их при себе. Спок же профессиональный интерес Леонарда удовлетворять отнюдь не спешил.

Сигнал охранной системы, оповещающий о посетителе, отвлек доктора от размышлений. Он поднял голову и приказал компьютеру открыть дверь.

— Спок? Ну, разумеется, — фыркнул он, едва увидев вошедшего. — Если не ошибаюсь, сейчас время вашего ежевечернего визита.

Старпом сдержанно кивнул.

— Добрый вечер, доктор.

— И чего вы снова хотите от меня? Шли бы уже сразу к Джиму. Мне надоело отвечать на ваши дурацкие вопросы. Особенно если учесть, что вы на мои отвечать отказываетесь.

— И, тем не менее…

МакКой встал и скрестил руки на груди, сверля вулканца пристальным взглядом.

— Спок, давайте начистоту. Вы прекрасно осведомлены, что капитан скоро будет готов приступить к своим обязанностям. Точную дату я пока назвать не могу, но выпустить его из медотсека я могу хоть сейчас. Я только что просмотрел результаты тестов. Хотите взглянуть? — он потянулся к столу, но Спок остановил его.

— Благодарю вас, доктор, но, боюсь, мне они не скажут совершенно ни о чем. В данной ситуации я вынужден довериться вашему профессионализму.

МакКой бросил на него колючий взгляд.

— Вынуждены, мистер Спок? — едко процедил он. — Хорошо.

Он выпрямился и снова скрестил руки на груди. Вулканец стоял напротив и был воплощением спокойствия.

— Результаты проведенных мною обследований, и, в частности, этих тестов, говорят о том, что Джим практически здоров, — размеренно сказал доктор. — Думаю, через несколько дней он будет психологически готов снова принять на себя командование.

На лице Спока отразилось удовлетворение, а в глазах мелькнула еще какая-то эмоция, или, скорее, тень эмоции, которая, впрочем, не укрылась от внимания МакКоя. Он выдержал паузу, во время которой продолжал сканировать вулканца одним из своих фирменных взглядов, а затем произнес с нажимом:

— Может, пришло время рассказать, наконец, что вы…

— Мне нечего рассказывать, доктор, — невозмутимо прервал его Спок. — И я неоднократно говорил вам об этом. Вероятно…

В этот момент у двери снова раздался сигнал; судя по всему, кабинет МакКоя в этот вечер пользовался популярностью.

— Да кто там еще, — недовольно пробормотал Леонард. — Компьютер, открыть дверь.

Дверные створки разъехались, и на пороге появился улыбающийся Кирк.

— Я не помешал?

В его голосе звучали знакомые смешливые интонации. Глядя на такого Кирка, МакКой периодически ловил себя на том, что готов от души обнять вулканца; что бы тот ни сделал — оно сработало, и это главное. Впрочем, доктор не признался бы в подобных сентиментальных порывах даже под страхом смертной казни. Обниматься с остроухим компьютером? Еще чего!

— Нет, не помешал, — буркнул он вошедшему капитану, продолжая мрачно смотреть на Спока. Старпом лишь слегка приподнял бровь.

— Ну и замечательно, — весело продолжил Кирк и, бросив взгляд на вулканца, добавил: — Добрый вечер, мистер Спок. Вижу, вы захватили шахматы — это весьма кстати.

МакКой скорчил красноречивую гримасу. Пытать вулканца при Джиме было вдвойне бесполезно, к тому же доктору абсолютно не хотелось глупо выглядеть. Он быстро и эффектно отступил:

— Отличная мысль. Я буду рад, если вы оба уберетесь из моего кабинета. У меня есть работа, между прочим.

— О, нет! Так легко ты не отделаешься, Боунз. Сначала у меня разговор к тебе.

Леонард насупился. Получилось не очень правдоподобно, но зато выразительно.

— Так когда ты, наконец, выпустишь меня отсюда? — без предисловий пошел в атаку Кирк.

— Когда буду уверен, что это безопасно для корабля и окружающих, а, прежде всего — для тебя самого, — буркнул доктор.

— То есть, ты собираешься держать меня здесь всю жизнь? — хохотнул Джим.

— Была б моя воля, лет пять я тебя здесь точно продержал бы, — проворчал Боунз на грани слышимости.

— Я не расслышал.

— Послушай, это не шутки, Джим. Я должен убедиться, что ты полностью восстановился психологически. Что ты готов к возможным стрессам и внештатным ситуациям.

— А точнее?

— Дня три-четыре.

Кирк демонстративно поморщился, но не стал комментировать. Вероятно, он ожидал, что МакКой продержит его в лазарете еще, как минимум, неделю, и ответ доктора втайне его порадовал.

— Ладно, но мы еще вернемся к этому разговору. А сейчас, с твоего позволения, Боунз, я забираю своего старпома. У меня к нему несколько вопросов… по поводу предстоящей миссии. Хоть я еще и не приступил к обязанностям, хочу быть в курсе, так сказать.

— Прекрасная мысль, — пробурчал МакКой. — Я, наконец, смогу спокойно поработать.

Он демонстративно потянулся к груде паддов на краю стола и попытался быстро вытащить один. Однако это оказалось далеко не так просто, как он думал. Едва он, выбрав девайс наугад, потянул за край, как вся пирамида дрогнула, покачнулась и, не дав доктору и секунды, чтобы сориентироваться, с жутким грохотом развалилась. Падды посыпались на пол, как спелые орехи, под аккомпанемент экспрессивных комментариев Леонарда.

Обернувшийся на шум Спок задрал бровь под самую челку. Кирк, успевший выйти в коридор, вернулся и просунул голову в дверной проем.

— Ого, Боунз! Надо как-то поаккуратнее с техникой… Тебе помочь?

Доктор, присевший на корточки, чтобы собрать рассыпавшиеся падды, мрачно поднял голову:

— Идите вы оба к черту!

И тут Леонард заметил одну весьма интересную деталь. Рука Кирка, торчащего в дверном проеме, слегка касалась руки Спока. И, может, в самом этом факте и не было ничего особо необычного, но все же… это почему-то бросалось в глаза. Доктор еще раз, быстро и осторожно, стараясь не привлекать внимания, глянул в их сторону и вдруг понял, в чем заключалась странность ситуации — вулканец, всегда ревностно оберегавший свое личное пространство, на сей раз даже не думал отстраняться. Напротив, МакКой мог бы поклясться, что заметил, как пальцы Спока слегка поглаживают запястье Кирка.

Это требовало осмысления.

Пальцы Спока. Гладят. Руку капитана.

Похоже, самое фантастическое из предположений почтенного доктора оказалось самым близким к истине. Более того, это был один из тех немногих случаев, когда Леонард просто не знал, как реагировать; однако через несколько секунд он понял, что его просто разрывает от желания отпустить какой-нибудь комментарий. Надо сказать, что обычно он не отличался особой тактичностью, но сейчас — странная вещь — что-то заставило его придержать свой острый язык. Он поджал губы, быстро отвел глаза и, тихо чертыхаясь, с удвоенным рвением продолжил собирать падды.

***

Под сводами маленькой темной часовни царила тишина. На каменных плитах был начертан круг, покрытый загадочным орнаментом; в центре круга стоял коленопреклоненный жрец. Единственный факел, горящий над низким сводчатым входом, бросал на его склоненную голову красноватые отблески. Взгляд жреца был устремлен в пустоту; казалось, он целиком погружен в себя и не шевельнется, даже если обрушатся своды часовни.

— Да будет Дух Солнца благосклонен к нам, — вдруг раздался за его спиной тихий, но уверенный голос. Жрец поднял голову, но не обернулся.

— Входи, Говорящий с Духами.

— Я не потревожу вас?

— Нет, сын мой. Я просто размышлял.

Тень в сером балахоне легко скользнула в круг.

— Я знал, что найду вас здесь, — вошедший перешел на мысленную речь, — я принес известие, которое может показаться вам неожиданным.

— Говори.

— Произошло нечто поистине странное, мой лорд.

— Не нужно долгих предисловий, сын мой. Вряд ли ты скажешь мне что-то, чего нет в древних книгах.

Человек в балахоне сделал небольшую паузу, прежде чем продолжить:

— Некоторое время назад я почувствовал, что разум чужака освободился от моих оков. Я был удивлен и не сразу сообщил вам об этом. Мне нужно было убедиться, что я не ошибся.

На некоторое время воцарилась тишина. Затем жрец медленно поднялся с колен и внимательно посмотрел в глаза напротив.

— Как это произошло?

— Именно так, как написано в Книге. Тот, кому он дорог, нашел путь к его душе.

Жрец снова помолчал. Обернулся к выходу, над которым висел факел, и несколько секунд задумчиво смотрел на пламя.

— Легенда гласит, что тот, чья любовь истинна, может освободить разум любимого от Оков Забвения. Но я лишь однажды наблюдал, как такое случилось на самом деле. Это было очень давно. Ты уверен в своих словах, Говорящий с Духами?

— Да, я уверен, Великий Жрец.

— Что ж… Лишь великое чувство способно разбить Оковы. Чужак получил прощение Духов. Да будет так.

Жрец поднялся с колен; во всем его облике сквозила некая торжественность. Его собеседник молча склонил беловолосую голову; на его тонких губах мелькнула слабая тень улыбки.

— Да будет так.

Жрец набросил на голову капюшон, снял со стены факел и, пригнувшись, вышел из часовни. Над холмами занимался рассвет. Жрец обернулся — Говорящий с Духами вышел за ним следом и теперь стоял в нескольких шагах позади, задумчиво глядя на светлеющий горизонт. Его лицо, освещенное первыми солнечными лучами, было совсем юным, но пытливый ум, светившийся во взгляде, делал его серьезнее и взрослее.

— О чем ты думаешь, сын мой? — мягко спросил жрец. — Я не хочу вторгаться в твои мысли против твоей воли.

— Я думаю об этом чужаке, мой лорд. Когда его разум был связан с моим, я позволил себе проявить любопытство… — осторожно начал юноша.

— И ты увидел что-то необычное?

— Да… очень необычное. Если говорить вкратце… из всего увиденного я сделал пугающий вывод: наш мир, кажется, находится вовсе не в ноздре гигантского крокотампуса.

Лицо жреца, и без того довольно длинное, вытянулось, как ухо местного вьючного животного, весьма напоминающего земного осла.

— Что-о-о?

— Да, судя по всему, мир более всего напоминает сферу и вращается вокруг светила, которое…

— Немедленно замолчи! — негодующе оборвал его наставник. — Никогда не говори подобной ереси! Не в ноздре? А откуда тогда берется ветер? Откуда, я спрашиваю?

— Я думаю… — испуганно забормотал юноша.

— Разве кто-то просил тебя думать? — возопил жрец, срываясь на визг. — Ступай вон и откажись от пищи на три дня, ибо ты заслужил наказание за свое вольнодумство!

Нерадивый ученик, уже явно жалея о сказанном, проблеял что-то покаянное и, попятившись, исчез за ближайшими кустами, но жрец еще долго не мог успокоиться и время от времени тихо и возмущенно бормотал:

— Нет, вы только подумайте! Не в ноздре! Мир круглый и вращается! Да это же… это же уму непостижимо!

@темы: ПЧ, Фанфики, Star Trek, Нелогичное, "Венок из одуванчиков"

---

Венок из одуванчиков (часть III)

Автор: Harry Cantino
Фандом: Звездный путь (в тексте нет прямых указаний на ТОС или Ребут, но характеры и атмосфера, думаю, ближе к ТОСу)
Категория: слэш
Пейринг: Кирк/Спок
Жанр: романтика, hurt/comfort
Саммари: Кирк спускается на мирную планету, еще не подозревая, чем закончится эта высадка.
Размер: будет миди
Предупреждения: осторожно, сантименты!
Дисклаймер: персонажи не мои и выгоды из этого безобразия я не извлекаю
Размещение на других ресурсах: только с разрешения автора
Статус: в процессе

Часть III. Спок

Монтгомери Скотт третий раз читал один и тот же абзац, не в силах сосредоточиться на содержании статьи. Между тем, статья была небезынтересна — она была посвящена новым разработкам, которые позволяли значительно повысить надежность транспортаторов. Инженер пытался вникнуть в технические подробности, но слова и цифры мелькали, как полная бессмыслица, не задерживаясь в сознании. Мысли снова и снова возвращались к утреннему разговору со Споком.

— Мистер Скотт!

— Слушаю, коммандер?

— Вчера вечером, в 2340 по корабельному времени, я провел осмотр вспомогательных импульсных двигателей и обнаружил, что была проведена их несанкционированная модификация. С вероятностью в девяносто восемь целых и шесть десятых процента я могу предположить, что данную модификацию произвели вы. Согласно инструкции, перед этим вы обязаны были поставить в известность меня, как исполняющего обязанности капитана, предоставить мне полную информацию о предполагаемом переоборудовании и получить мое разрешение. Если меня не подводит память — а она меня не подводит, мистер Скотт — вы ни о чем подобном со мной не говорили. Вы можете объяснить свои действия?

— Но, мистер Спок, эта маленькая доработка существенно повышает экономичность двигателя, и никак не влияет на…

— Благодарю за то, что вы пытаетесь разъяснить мне суть данной модификации, мистер Скотт, но, уверяю вас, в этом нет необходимости — я сравнил нынешние характеристики двигателей с исходными, и признаю, что данное переоборудование несет в себе рациональное зерно, — голос вулканца звучал так, что мог бы заморозить поток раскаленной лавы. — Я ждал от вас несколько иных объяснений. Вы нарушили инструкции, не поставив меня в известность о ваших действиях. Могу я узнать, почему вы это сделали?

— Я думал… Коммандер, пару недель назад мы обсуждали это с капитаном, и он…

— Дал вам разрешение?

— Ну… я показал ему мои расчеты, и он их одобрил. Сказал, что идея ему нравится, и возражений у него нет.

— Вы можете подтвердить его согласие документально?

— Что?

— Вы слышали. Вы можете предъявить документ, подтверждающий разрешение капитана на данное переоборудование?

— Но… Нет, мистер Спок. Капитан дал мне разрешение, но никакой бумаги, которая это подтверждает, у меня нет. Видите ли, раньше… когда капитан еще был… ну, вы понимаете… в этом не было особой необходимости.

Спок сжал губы и сделал какую-то пометку в своем падде.

— Теперь такая необходимость есть, мистер Скотт. Каждое внеплановое переоборудование должно быть строго задокументировано. Информация о нарушении вами инструкций будет занесена в ваше личное дело. И, если бы вы не были нужны сейчас в инженерном, я отправил бы вас на гауптвахту.

После этого разговора Скотт до сих пор не мог прийти в себя. Вулканец, несмотря на то, что инструкции были его коньком, никогда раньше не вел себя так. Да, в последнее время он был немного… странным, не таким, как всегда. Впрочем, им всем сейчас было нелегко. Однако подобной жесткости инженер никак не ожидал. Гауптвахта? За что? За вполне рациональную, как Спок сам отметил, доработку, к тому же согласованную с капитаном, пусть и только на словах! Инженер, конечно, догадывался, где искать причину странного поведения старпома, но думать об этом не хотелось.

Впрочем, через полчаса ноги сами принесли Скотта в медотсек. Он осторожно заглянул в кабинет МакКоя и, увидев, что тот не занят, вошел.

— Что-то случилось, Скотти? — устало спросил доктор, поднимая голову. — Вы заходите, не стойте у дверей. Садитесь.

Скотт опустился на стул. Он не знал, с чего начать. МакКой понял его без слов.

— Я знаю, о чем вы хотите поговорить, Скотти. — Он мрачно скривился. — Вы не первый, поверьте. И, наверно, не последний. У меня здесь уже куча народу побывала. Я чувствую себя каким-то волшебником-недоучкой, на которого все почему-то рассчитывали, а он глупо прокололся. Волшебная палочка не сработала.

Он сделал короткую паузу, потер переносицу, и продолжил:

— И да. Отвечаю на незаданный вопрос. Я действительно делал все, что мог, но не вижу никакой положительной динамики. О чем и написал в заключении, которое обязан приложить к рапорту коммандер Спок.

— Так мистер Спок уже подал рапорт?

МакКой шумно выдохнул.

— Не знаю. Я отдал ему заключение утром. С тех пор я его не видел.

Скотти молчал. Что ж, это вполне объясняло сегодняшнее поведение Спока. И это было как раз то, что инженер старательно, хоть и безуспешно гнал из своих мыслей все последнее время. Через два-три дня Кирка уже не будет на борту. Скотт с горечью подумал, что надо бы зайти попрощаться. Да, надо, обязательно. Только не сейчас. Чуть позже… Он вдруг попытался представить, чего стоило старпому написать подобный рапорт, и ему невольно пришло в голову, что он сам, наверное, не смог бы этого сделать. Он до последнего надеялся, что доктор в очередной раз совершит чудо, капитан снова станет самим собой, и вся эта история забудется, как страшный сон. Каково же должно быть сейчас Споку? Иногда служебный долг бывает слишком тяжким бременем, подумал Скотт.

Он встал и, поколебавшись, сказал что-то про плановую проверку в инженерном и о том, что ему, наверно, надо идти. Когда он был уже у дверей, МакКой окликнул его:

— Заходите вечером, Скотти. У меня есть бренди. Думаю, вам тоже не помешает.

Монтгомери обернулся и механически кивнул:

— Да, доктор, спасибо.

Когда он вышел, Леонард устало сжал пальцами виски и прикрыл глаза. Он тоже думал о Споке. Только он, к своему сожалению, знал гораздо больше, чем Скотти. Возможно, добрая половина этих знаний была из области догадок, но док не вчера родился и не нуждался в том, чтобы ему сунули под нос очевидное. Он посмотрел на пару вмятин, оставленных пальцами вулканца на твердом пластике стола — они появились несколько часов назад, когда он передавал Споку свое заключение — и прикрыл глаза ладонью. Он не хотел признаваться в этом даже самому себе, но… он начинал всерьез беспокоиться за этого остроухого.

***

Тем временем Спок, сидя за компьютерным терминалом у себя в каюте, в который раз пробегал глазами готовый к отправке рапорт. Ему оставалось лишь нажать одну-единственную клавишу. Но… он не мог этого сделать. Он сидел так уже несколько минут; руки его дрожали, и он часто моргал, словно от яркого света, хотя в каюте царил мягкий полумрак. Перечитав в очередной раз один из абзацев, он вдруг стер его и начал лихорадочно перекраивать формулировку; мысленно он пытался убедить себя, что вовсе не тянет время, а лишь старается изложить свои мысли в максимально точной и лаконичной форме. Наконец, абзац был полностью переписан; Спок перечитал рапорт целиком, не нашел, к чему придраться, и палец его снова завис над кнопкой «отправить». Текли секунды, но вулканец не мог заставить себя сделать это короткое, простое движение. Спустя полминуты он нервно встал и отошел от терминала. Образцовый рапорт, вылизанный до последней запятой, был помещен в папку с готовыми документами, но так и не был отправлен.

Спок прошелся по каюте, которая вдруг стала казаться ему слишком тесной. Окинул взглядом привычную спартанскую обстановку. Рабочая зона — стол, компьютерный терминал, два жестких кресла. В одном из этих кресел раньше любил сидеть капитан. Спок не знал, почему Кирк всегда выбирал именно это кресло. Тот обычно отшучивался, утверждая, что оно удобнее. Спок отвечал, что это утверждение не соответствует истине, капитан смеялся и говорил, что оно всего лишь субъективно. В глазах человека плясали лукавые искорки, а от его улыбки исходило почти осязаемое тепло. Чего бы Спок сейчас не отдал, чтобы вернуть эти мгновения…

Вулканец был в растерянности. Он смутно осознавал, что упускает что-то важное, чего-то не понимает. Происходящее не укладывалось ни в одну из привычных схем. Он проанализировал ситуацию; она было предельно ясна и требовала от него вполне конкретных действий. Но в этом и состояла проблема — он не мог сделать то, что от него требовалось. Его тело словно вышло из повиновения, вырвалось из-под жесткого контроля разума и подавало странные, противоречивые сигналы. Он с молчаливым ужасом смотрел на свои трясущиеся пальцы и понимал — что-то сломалось. И это случилось не сейчас, и не несколько дней назад, а гораздо раньше. Он пропустил момент, когда это произошло. Он где-то допустил фатальную ошибку и теперь пожинает плоды своей неосмотрительности.

Он невольно бросал взгляд назад, восстанавливая хронологическую последовательность событий и анализируя свои переживания с того поворотного дня, когда он впервые увидел этого человека — Джеймса Тиберия Кирка. Вначале он не вызывал у вулканца ничего, кроме некоторого недоумения и, возможно, даже легкого раздражения, хотя Спок, разумеется, никогда в этом не признался бы. Молчаливо изумляясь человеческой нелогичности, вулканец пытался понять, как в штабе вообще могли делать ставку на столь импульсивного индивидуума. Понаблюдав за ним некоторое время после его назначения на должность капитана, вулканец имел возможность убедиться, что стиль его командования вопиюще эмоционален. Кирк полагался на интуицию, шел ва-банк, хитрил и совершал нелогичные, слишком рискованные ходы, которые почему-то приводили к положительным результатам. Спок четко выполнял приказы, но скептически приподнятая бровь ярко иллюстрировала его мнение о молодом капитане. Однако время шло, и постепенно ситуация менялась. Эти перемены были незаметны рядовому наблюдателю; до определенного момента Споку и самому казалось, что не происходит ничего необычного. И все же что-то происходило — исподволь, почти неуловимо. Каждая новая миссия открывала в капитане что-то неожиданное, и порой это ставило все с ног на голову, в корне меняя безнадежную, казалось бы, ситуацию. Спок все чаще ловил себя на том, что временами Кирк вызывает у него уважение — своим нестандартным мышлением, своей отвагой, своим оптимизмом и жизнелюбием. Дальше — больше. Однажды вулканец случайно выяснил, что капитан играет в трехмерные шахматы. Он не смог сдержать любопытства и предложил Кирку сыграть. Кирк снова удивил его — его стратегия была совершенно нелогична и, на первый взгляд, нерациональна. Однако Спок быстро убедился в ее эффективности. Первую партию вулканец проиграл; он впервые проигрывал в трехмерные шахматы человеку, и его изумлению не было предела. Прошло немного времени, и их партии стали регулярными.

Спок постепенно терял бдительность. Он чувствовал себя все более комфортно рядом с нелогичным и непредсказуемым человеком. Привычное одиночество отступило, и Спок даже не успел проанализировать это. Постепенно все больше сближаясь с Кирком, вулканец открывал в нем все новые достойные уважения качества. Казалось, человек никогда не потеряет способности удивлять его. Спок не мог сказать точно, когда именно это произошло, но наступил день, когда он вынужден был признать, что с капитаном его связывают не только служебные отношения. Это было то, что люди называют дружбой. Раньше он не задумывался над этим понятием; до встречи с Кирком у него просто не было друзей. Будучи вулканцем лишь наполовину и хорошо зная, что такое внутренние противоречия, он старался избегать всего, что могло хоть как-то пошатнуть его самоконтроль, выкованный годами сложнейших ментальных практик. Уважение ко всему живому — понятие абстрактное; привязанность к кому-то конкретному — нечто вполне осязаемое, выбивающее из привычной колеи и могущее пробить брешь в той прочной и надежной стене, которую он столько лет выстраивал по камушку, пряча от мира и от самого себя неприличную и пугающую часть собственного сознания — эмоции.

Однако спорить с фактами нелогично. Со временем Спок принял эту дружбу и даже сумел смириться с тем, что она более эмоциональна, чем ему хотелось бы. Дружба — это еще не катастрофа, рассуждал рациональный вулканский разум. Но сейчас, до боли сжимая пальцы, вулканец впервые с внутренним трепетом задавал себе вопрос — а всегда ли дружба заставляет чувствовать такое? Когда этот человек стал настолько важен для него?

Эйдетическая память порой может быть жесточайшим из наказаний. Он помнил каждое мгновение. Каждую незначительную деталь. Воспоминания, связанные с Кирком, были постыдно эмоциональны; они вихрем проносились в его голове, причиняя боль и оставляя за собой выжженную пустыню. Она не была похожа на раскаленные красные пески его родины — там была жизнь, а здесь не было ничего, кроме горечи и запоздалого недоумения.

— Что вы делаете, мистер Спок?

— Как вы можете видеть, наблюдаю химическую реакцию.

— Это действительно так интересно?

— Прежде всего — это входит в мои обязанности, капитан. Кроме того — да, это весьма интересно.

Капитан негромко смеется, и он один знает, что его так развеселило. Он перестает подтрунивать, но не уходит, хотя ему нечего делать в лаборатории. И какое-то необъяснимое тепло разливается где-то внутри, просто от одного присутствия этого человека…

Спок неоднократно ловил себя на подобной реакции — непонятной, сбивающей с толку, неправильной — но не придавал этому значения. Он просто не представлял, как далеко это может зайти. Если бы он мог знать…

По корабельному времени — ночь, и в лазарете царит тишина. Спать не хочется, рана уже не болит, и вынужденное безделье начинает немного угнетать. Вдруг со стороны двери доносится звук осторожных шагов; они на мгновение затихают, словно человек немного колеблется, а затем слева от кровати вырастает молчаливая фигура капитана. Даже не поднимая век, сквозь ресницы можно видеть, как меняется выражение его лица — от сдерживаемой тревоги и нежелания быть обнаруженным до чего-то мягкого, неуловимого, напоминающего, как это ни безумно звучит, тихую, чуть застенчивую нежность. Кому здесь может быть адресовано это странное и, вообще говоря, не свойственное капитану выражение?

Ощущение неловкости усиливается, когда Кирк протягивает руку и бережно разглаживает складки на простыни — его рука так близко, что чрезмерно чувствительные после целительного транса рецепторы ощущают исходящее от кожи человека тепло. Странное ощущение. Странное, однако его нельзя назвать неприятным. Скорее… дезориентирующим. Дыхание почему-то ускоряется, а где-то не то в груди, не то в животе словно трепещут крыльями крохотные ночные насекомые. Это нужно будет проанализировать позже, когда капитан уйдет, ибо его присутствие действует слишком… отвлекающе.

Тем временем рука Джима придвигается еще ближе, и предательский сигнал компьютера бесстрастно сообщает, что частота сердечных сокращений пациента в полтора раза превысила норму. Гулкий голос доктора МакКоя мгновенно рассеивает туман, окутавший расслабленное сознание; голос Джима отзывается бодро, и в нем нет и следа от той тихой нежности, которая исходила от капитана еще несколько секунд назад. МакКой проверяет приборы, тихо хмыкает, очевидно, не понимая, что вызвало учащение пульса. Убедившись, что все в порядке, он отходит в сторону, чем-то шуршит на своем столе и желает Джиму, который, видимо, собирается уходить, спокойной ночи. Но, даже когда капитан покидает лазарет, проанализировать странное ощущение не удается. Лишь появляется совершенно нелогичное желание испытать его снова.

Он должен был задуматься еще тогда. Он был абсолютно уверен, что его неопытность в некоторых вещах не могла служить ему оправданием. Как можно было столько времени не замечать очевидного? Слепец, с горечью подумал он. Землянин, не приученный с детства загонять эмоции в дальний угол, понял бы все гораздо раньше. Хотя… что бы это изменило?

Спок вдруг прекратил бессмысленные метания по комнате. Действительно, смог бы он хоть что-то изменить, если бы осознание, или хотя бы подозрение пришло раньше? Вулканец с ужасом понял, что нет, не смог бы. Он не смог бы отказаться от того чувства, которое зарождалось в нем. Принять это было трудно, но отворачиваться от фактов бессмысленно. Врать самому себе Спок не привык; он понимал, что даже сейчас, когда Джим утратил все воспоминания об их совместной службе и видел в нем лишь исполнительного и любезного офицера, он не находил в себе сил отказаться от нелогичной надежды. Надежды на что? Трудно сказать. На то, что Джим все-таки вспомнит его? Что можно будет как-то избежать расставания, которое казалось неотвратимым? Спок опустился в кресло и сжал пальцы так, что они побелели. Привычный, такой продуманный и рациональный мир рушился, но это было уже неважно; вулканец вдруг с легким, каким-то отстраненным изумлением и внезапно навалившейся усталостью осознал, что его беспокойство и метания вызваны вовсе не этим прискорбным фактом. Важен был только Джим. Его разрывало на части при мысли, что он может потерять Джима.

Воспоминания — живые, яркие, отдаленные и совсем недавние — продолжали роем тесниться в его голове, уже безо всякого порядка и последовательности. И в каждом из них был Джим, как наваждение, как наказание. Он словно преследовал вулканца и одновременно отдалялся от него. Одно из воспоминаний было особенно будоражащим; Спок возвращался к нему снова и снова, словно зачарованный. Так он сидел, погрузившись в себя, минут десять; затем вдруг встал, словно приняв какое-то решение, выключил терминал и бесшумно вышел из каюты.

Продолжение следует

@темы: Фанфики, Star Trek, "Венок из одуванчиков"

---

Венок из одуванчиков (часть II)

Автор: Harry Cantino
Фандом: Звездный путь (в тексте нет прямых указаний на ТОС или Ребут, но характеры и атмосфера ближе к ТОСу. Ну, или автору так кажется)
Категория: слэш
Пейринг: Кирк/Спок
Жанр: романтика, hurt/comfort
Саммари: Кирк спускается на мирную планету, еще не подозревая, чем закончится эта высадка.
Размер: будет миди
Предупреждения: осторожно, сантименты!
Дисклаймер: персонажи не мои и выгоды из этого безобразия я не извлекаю
Размещение на других ресурсах: только с разрешения автора
Статус: в процессе

Часть II. Вулканская "мумба-юмба"

— Спок, я пока не могу сказать вам ничего определенного. И не нужно заходить в лазарет каждые полчаса. От этого ничего не изменится.

— Полагаю, нет, доктор. Но я, как старший помощник, обязан быть осведомленным о текущем состоянии капитана.

МакКой закатил глаза. Ох уж этот остроухий. Сейчас и без него тошно.

С момента их возвращения на корабль прошло около суток. МакКой за это время успел провести полное обследование капитана, и результаты ставили его в тупик. Физическое состояние Кирка не вызывало опасений, но… он больше не был тем Джеймсом Кирком, которого доктор знал как капитана и друга. Он не узнавал никого из персонала, не помнил ничего, что произошло за время миссии, и, похоже, вообще не понимал, что он делает на борту звездолета. Тот, кто поковырялся в его мозгах, хорошо знал свое дело. «Он больше не сможет быть первым среди вас», — эти слова всплывали в голове МакКоя снова и снова, и звучали, как приговор. Доктор не был уверен, что сможет вернуть Джиму память в обозримом будущем. Он даже не был уверен, что это возможно вообще. Опустившись в кресло, он устало потер виски:

— Физически капитан в норме, но из его памяти выпал довольно значительный отрезок времени. Насколько я могу судить, все его воспоминания за годы службы полностью утрачены. Хуже того — судя по результатам некоторых тестов, он утратил все профессиональные навыки и на данный момент я вынужден признать, что к службе он непригоден. Он даже не помнит, что учился в Академии.

Лицо Спока на мгновение напряглось, словно его ударили. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы снова заговорить; его голос звучал глуховато, но вполне ровно:

— Я могу в общих чертах ознакомиться с методом лечения, который вы планируете применить?

МакКой поднял взгляд на лицо старпома, которое снова приобрело деревянное выражение, и челюсти его сжались, а по губам пробежала гримаса, больше похожая на судорогу.

— Иди к черту, гоблин, — выплюнул он сквозь зубы, хлопнув ладонью по столу. — Ты у нас врач? Нет. Так вот, будь добр, иди и занимайся своим делом, а мне не мешай заниматься своим.

Спок еще несколько секунд помолчал, словно раздумывая. Видно было, что слова доктора, сказанные в запале, не произвели на него особого впечатления. Он сцепил руки за спиной и окинул коротким взглядом груду паддов, сваленную на столе, бутылку саурианского бренди, наспех спрятанную под столом, и пальцы доктора, выбивающие нервную дробь на краю столешницы.

— Насколько я понимаю, вы пока не сумели подобрать действенный метод лечения.

— Да, черт подери! Универсального, действенного во всех случаях, метода лечения амнезии не существует. Лечение всегда подбирается индивидуально. Я буду пытаться. Я не сдамся, можешь быть уверен.

Спок снова помолчал, а затем коротко кивнул.

— Я знаю, доктор.

Повисла пауза; МакКой тер виски и мечтал, чтобы Спок ушел. Ему было тяжело; он не представлял, что чувствует остроухий, но оказывать ему моральную поддержку сейчас было выше его сил. Но вулканец не торопился; он прошелся по кабинету, словно отмеряя расстояние от стола до стены — два шага, поворот, два шага обратно. Бессмысленные действия. Доктору хотелось взвыть от пронзительного ощущения неправильности происходящего.

— Доктор, я могу его увидеть? — тихо спросил вулканец, остановившись напротив МакКоя и устремив на него нечитаемый взгляд.

МакКой пожал плечами. Он ждал этого вопроса. Втайне он даже немного надеялся на то, что, возможно… Джим узнает хотя бы Спока? МакКой давно замечал, что между этими двумя происходит что-то, чему он не мог подобрать определения. Да, они были друзьями, и доктор почему-то был уверен, что их отношения не перешагнули дружеских рамок, но… это была какая-то особенная дружба. Если Джим узнает Спока, это уже будет шаг вперед. Возможно, это послужит толчком для восстановления остальных воспоминаний. Надежда была слабой, но…

— Да, Спок, вы можете зайти к нему. Только ненадолго и постарайтесь его не утомлять.

Вулканец кивнул. МакКой встал и провел его в отдельную палату, которая примыкала к кабинету; открыв дверь и впустив Спока внутрь, он тихо вернулся к своему столу, оставив капитана наедине со старпомом. Он не хотел слышать их разговор. Он не хотел видеть, как дрогнет невозмутимая вулканская маска, покрываясь мельчайшими, едва заметными трещинками боли.

***

Кирк полулежал на биокровати, прислонившись спиной к подушке, и что-то читал с падда. Однако какие-то назойливые мысли явно мешали ему сосредоточиться; он хмурился, и взгляд его начинал бездумно скользить по строкам, заставляя возвращаться назад и снова пытаться вникнуть в смысл написанного. Когда Спок вошел, он поднял голову и отложил падд; несколько секунд он внимательно, даже с некоторым напряжением всматривался в лицо посетителя, а затем жестом указал на стул рядом с кроватью. Спок сглотнул, сделал несколько шагов, но садиться не стал.

— Капитан…

Кирк потер переносицу, словно пытаясь избавиться от каких-то неприятных ощущений. Затем поднял голову и снова посмотрел на Спока.

— Не стойте, садитесь. Почему вы все упорно называете меня капитаном? Звучит отлично, конечно, но… как-то странно.

Вулканец вздрогнул и всмотрелся в такое знакомое лицо, на котором сейчас читалась лишь отчужденность. Выразительные глаза в оправе густых ресниц сверлили его пристальным, изучающим взглядом, но в них не было и тени узнавания. Спок перевел дыхание, неожиданно ощутив нехватку воздуха, и сделал еще шаг к биокровати.

— Я… прошу прощения, но разве доктор МакКой… ничего вам не говорил? Он не объяснил, что произошло?

Кирк слегка раздраженно повел плечом.

— Да, док сказал, что у меня потеря памяти. Но, если честно, это звучит довольно странно. Насколько я знаю, чаще всего такое случается из-за травмы или болезни. А я отлично себя чувствую. Этот ваш док… он, случайно, не любитель пошутить?

Спок приподнял бровь.

— Уверяю вас, доктор МакКой не стал бы шутить подобными вещами. Он не сказал, при каких обстоятельствах вы потеряли память?

Кирк нахмурился.

— Да, он что-то такое рассказывал. Звучало не слишком правдоподобно. Ладно. — Он снова махнул рукой в сторону стула. — Садитесь же. Если вся эта история правдива, вероятно… я знал вас раньше?

Вулканец сел — с прямой спиной, не облокачиваясь на спинку стула.

— Да, капитан. Я ваш старший помощник и научный офицер, коммандер Спок.

Кирк снова скользнул взглядом по его лицу, на секунду задержался на острых ушах и кивнул:

— Понятно. Я постараюсь запомнить, мистер Спок. Вероятно, как старший помощник, вы приняли командование?

— Да, капитан. Разумеется, я верну вам ваши полномочия, как только…

Кирк усмехнулся.

— Как только я вспомню, что надо делать с этим кораблем. Да, конечно, мистер Спок. Я почему-то не сомневаюсь, что вы очень ответственный офицер.

Он потер лицо ладонями, словно отгоняя вдруг навалившуюся усталость. Он действительно выглядел измученным. Однако через несколько секунд он выпрямился и прервал слегка затянувшееся молчание:

— Док пичкает меня какими-то гипоспреями… Говорит, что они способствуют восстановлению каких-то там функций… И что, вероятно, это потребует времени…

Вулканец молча кивнул. В горле у него стоял ком, и это все сильнее затрудняло коммуникацию. Как, впрочем, и дыхание. Он старался дышать тихо и медленно, чтобы ничем не выдать своего состояния.

— Это ведь исследовательское судно, да? — снова заговорил Кирк. — Док сказал мне, как оно называется, но он много чего говорил, я не все запомнил…

Спок попытался проглотить то чужеродное, что застряло у него в горле, и тихо, довольно ровно ответил:

— Да, это исследовательское судно. Крейсер класса «Конституция». Носит название «Энтерпрайз».

Кирк покачал головой, и по губам его скользнула печальная тень улыбки.

— А знаете, я ведь мечтал когда-нибудь командовать исследовательским кораблем. Надо же, крейсер класса «Конституция»… Звучит впечатляюще.

Он снова прижал ладони к лицу и прошептал едва слышно:

— Похоже на странный сон… Может, мне все это кажется?

Спок не мог на это смотреть. Ему хотелось прикоснуться к человеку, позвать его по имени, сделать хоть что-нибудь… Вулканский контроль трещал по всем швам. Наконец, Джим поднял голову.

— Что ж, мистер Спок, я все понял. Будем надеяться, что гипоспреи дока подействуют, и скоро я снова смогу командовать этим судном. В противном случае меня спишут на берег, я правильно понимаю?

— Да, капитан, — едва слышно подтвердил Спок.

Кирк пожал плечами.

— Значит, будем рассчитывать на нашего дока. По-моему, он все-таки славный парень, хотя и нервный немного.

Он скользнул по вулканцу рассеянным взглядом и добавил негромко, словно извиняясь:

— А теперь… прошу прощения, но я хотел бы побыть один. Я немного устал.

Спок вздрогнул и поднялся.

— Конечно, капитан. Отдыхайте.

Он машинально кивнул, Джим в ответ улыбнулся — слегка неестественно, но вежливо. Вулканец развернулся и молча вышел. Ему хотелось кричать — от мучительного ощущения собственного бессилия.

***

Прошло несколько дней. Экипаж пришлось поставить в известность о состоянии капитана; после этого на мостике воцарилась тягостная атмосфера напряженного ожидания. Это чувствовалось во всем. Каждая мелочь словно беззвучно кричала — что-то сломалось. Все, как и прежде, выполняли свои обязанности, но, казалось, сам воздух был пропитан колючим ощущением тревожности. Капитан мог больше никогда не вернуться на этот мостик. Кто в таком случае займет его место? Предположение казалось очевидным — вероятнее всего, Спок; но те несколько человек, которые довольно часто общались с вулканцем, были уверены, что он не согласится занять место Кирка. Некоторые даже полагали, что он тоже покинет Звездный флот, если Кирку придется уйти в отставку. Об их дружбе знали все, но лишь очень немногим доводилось наблюдать нежные и даже, порой, трепетные проявления этой дружбы. Обычно это бывало в те моменты, когда кто-то из этих двоих был в опасности или ранен; стены лазарета повидали многое, но они надежно хранили свои секреты.

Команда была в растерянности. Кирка на корабле любили, причем не только как хорошего командира и настоящего профессионала. Многие знали его довольно давно, и испытывали к нему уважение и искреннюю симпатию. Несколько человек, в том числе главный инженер Монтгомери Скотт и глава медслужбы Леонард МакКой, были его старыми друзьями.

И вот теперь все они ждали. Надеялись на удачу, которая обычно сопутствовала Кирку, на современные препараты, еще на что-то… Ни один из них не был готов к тому, что место капитана займет кто-то другой. И, вероятно, даже не Спок.

Между тем старпом полностью погрузился в корабельные дела. Работы было много, учитывая, что, кроме обязанностей капитана, он по-прежнему выполнял обязанности главы научного отдела. Толком поесть и выспаться ему удавалось далеко не всегда, ежедневный сеанс медитации он сократил до двадцати минут, что начинало сказываться на самочувствии, но каждый вечер он находил полчаса или час, чтобы зайти в лазарет и поговорить с Кирком. Чаще всего они говорили о корабле — Кирк целыми днями копался в электронной библиотеке и его интересовали некоторые технические детали; также он задавал вопросы, касающиеся навигации, стратегии, дипломатии и многих других дисциплин, которые он когда-то изучал в Академии. Казалось, он пытается пройти ускоренный курс обучения, надеясь за месяц или два восстановить утраченные навыки; Спок пытался помочь, чем мог, хотя разум его твердил, что подобные попытки бессмысленны.

Кирк по-прежнему его не помнил, но встречал приветливой улыбкой. Впрочем, такой же улыбкой он приветствовал и доктора МакКоя, которого теперь называл не «Боунз», как раньше, а просто «док», и сестру Чепел, и всех остальных, кто заходил его проведать и переброситься парой слов. Он пытался снова стать собой; теперь, зная, что он совсем недавно командовал этим кораблем, он испытывал мучительную горечь при мысли, что, возможно, ему придется навсегда его покинуть. Ни МакКой, ни Спок в разговорах с ним старались не затрагивать эту болезненную тему, но оба знали, что времени у них мало. Если в состоянии капитана по-прежнему не будет никакой положительной динамики, рано или поздно придется поставить в известность командование. И тогда Кирка отправят на лечение в госпиталь Звездного флота, а на «Энтерпрайз» назначат нового капитана.

Старпом старался не нервировать доктора слишком частыми вопросами о состоянии его пациента, но раз в два дня непременно осведомлялся о том, каковы прогнозы и не изменилось ли что-нибудь в положительную сторону. МакКой злился, но на вопросы отвечал. «Нет, ничего не изменилось. Да, по-прежнему не могу сказать ничего определенного». Спок коротко кивал и уходил. Возвращался в свою каюту, расстилал коврик для медитации и, вонзая ногти в ладони, пытался смириться, а заодно избавиться от ноющей боли, которая с некоторых пор прочно поселилась где-то в правом подреберье.

После одного из своих ежедневных визитов к Кирку старпом снова задержался в кабинете МакКоя. Хозяина кабинета за столом не было; Спок прошелся вдоль переборки и остановился у двери, намереваясь подождать.

— Мистер Спок? Признаться, сегодня я вас не ждал. Что вы забыли у меня в кабинете? — донесся с порога раздраженный голос доктора.

— Мне нужно с вами поговорить, — невозмутимо произнес Спок, по обыкновению, сцепив руки за спиной.

— Опять? Мы разговаривали два дня назад, если мне не изменяет память.

— Совершенно верно. Но за два дня…

— Ничего не изменилось, — отрезал МакКой, резко садясь и скрещивая руки на груди непроизвольным защитным жестом. — Перестаньте допрашивать меня, Спок.

— Прошу прощения, доктор, если мои расспросы показались вам слишком настойчивыми. Но, дело в том…

МакКой поставил локти на стол и сжал ладонями виски.

— Я знаю, к чему вы клоните. Вы должны направить рапорт командованию. Вы давно должны были это сделать, но не сделали. Но рано или поздно вам придется… вы это хотели сказать?

Спок промолчал. Он знал, что нарушает инструкции, затягивая с рапортом. И МакКой это знал. Но до сих пор им как-то удавалось не озвучивать очевидного, даже в разговорах тет-а-тет. Спок чувствовал молчаливую поддержку доктора и нелогично надеялся, что эти слова так и не будут произнесены вслух. Но вот теперь это произошло, и прятаться дольше не было смысла.

МакКой поднял голову и посмотрел на вулканца измученным взглядом.

— Я делаю, что могу, Спок. Иногда воспоминания возвращаются к человеку в один момент, а иногда это очень долгий процесс. Бывает и так, что память не возвращается вовсе.

Спок прошелся по кабинету. Его пальцы сплелись в тугой замок, и он машинально постукивал ими по подбородку. Наконец, он остановился напротив кресла доктора.

— Вы полагаете, что в госпитале на Земле капитану смогут оказать более квалифицированную помощь?

МакКой нервно дернул плечом.

— Я не знаю. Но это возможно. Там есть опытные психотерапевты, возможно, применяются какие-то новые методики… Гипнотерапия, наконец…

При слове «гипнотерапия» Спок автоматически кивнул. То, что он обдумывал уже некоторое время, теперь приобретало вполне отчетливые очертания. Он знал, что это рискованно. Но… если он должен будет своими руками подписать рапорт об отстранении Кирка, то перед этим он должен испробовать все средства. Он должен быть абсолютно уверен, что сделал все, что мог.

— Доктор… возможно, я могу попытаться применить один метод воздействия на сознание… который иногда применяется вулканцами.

Взгляд МакКоя стал внимательным и немного настороженным.

— Продолжайте.

— У меня на родине это называется слиянием разумов. Возможно… я не уверен, но… если в сознании капитана поставлен некий блок, я могу попытаться его снять. Подобный контакт несет в себе известную долю риска, но, если быть крайне осторожным, то худшим из негативных последствий может быть лишь некоторый стресс.

— Вы говорите о риске… Риске для кого? Для вас или для Джима?

— Для капитана, разумеется.

О риске для себя, который был ничуть не меньше, если не больше, учитывая то, что Спок понятия не имел, какого рода воздействию подверглось сознание Кирка, вулканец упоминать, разумеется, не планировал.

Несколько секунд МакКой обдумывал услышанное. Затем пожал плечами.

— Знаете что… сейчас я, кажется, уже готов согласиться даже на шаманские танцы с бубнами. В сравнении с этим ваша вулканская мумба-юмба представляется мне почти логичным… тьфу, ненавижу это слово… решением.

— Я вас понял, доктор, — резюмировал Спок, не обратив внимания на эмоциональность высказывания. Он принял решение. Снова сцепив руки за спиной, он добавил:

— Время уже довольно позднее, и капитан, вероятно, устал. Полагаю, будет нецелесообразно сейчас предлагать ему эту несколько рискованную процедуру. Я зайду завтра после смены. Доброй ночи.

Он вежливо кивнул и вышел. МакКой остался в одиночестве, постепенно осознавая, что только что дал вулканцу «добро» на проведение весьма сомнительного, по его мнению, телепатического эксперимента. Впрочем, подумал он, вряд ли от этого Джиму станет хуже. Кроме того, он не мог не признать, что Спок скорее отрежет себе руку, чем причинит Кирку хоть какой-нибудь вред. МакКой был абсолютно уверен, что вулканец постарается провести эту сомнительную процедуру максимально безопасно и безболезненно для капитана.

***

Спок, как и обещал, вернулся вечером следующего дня. МакКой, который к этому моменту успел все хорошенько обдумать, пришел к окончательному выводу, что вчера принял правильное решение. Он без лишних слов проводил Спока до палаты и уже у дверей, чуть замявшись, все-таки сказал:

— Спок, только… я прошу вас, будьте осторожны.

— Вы можете быть уверены, я не причиню капитану вреда.

МакКой вспыхнул, как спичка:

— Да я не только о капитане беспокоюсь, чурбан вы остроухий! Впрочем, разве вы поймете, это же нелогичные человеческие эмоции! Идите уже… — он сделал короткую паузу, потер висок и тихо добавил: — идите. И… пусть все пройдет удачно.

Спок никак не прокомментировал это высказывание; он лишь коротко кивнул и вошел в палату. МакКой остался за дверью, не желая мешать и рассудив, что, если он понадобится, Спок его позовет.

Едва вулканец вошел, Джим поднял голову, приветствуя его взмахом руки. Он отложил в сторону падд с какими-то чертежами и улыбнулся — с легкой грустью, но светло и дружески.

— Добрый вечер, Спок. Я ждал вас. Что-то мне подсказывает, что сегодня вы пришли для того, чтобы сообщить мне… одно не совсем приятное известие. — Он хлопнул рукой по стулу и продолжил: — Смелее. Я знаю, что вы не можете вечно скрывать от командования тот факт, что ваш капитан более не способен выполнять свои обязанности. Вы и так дали мне довольно много времени. Мне жаль, что я не оправдал ваших ожиданий. Я вам благодарен за эту отсрочку. Правда.

Спок вздернул бровь.

— Прежде всего, добрый вечер, капитан. И позвольте мне заметить, что вы неправы. Во-первых, за это время вы успели многое наверстать, а во-вторых, я пришел с совершенно иной целью. Я хотел предложить вам одну процедуру, которая может вам показаться несколько необычной…

Кирк не смог скрыть облегчения; он улыбнулся шире и сел поудобнее.

— Продолжайте, Спок. Признаюсь, вы меня заинтриговали.

— Вулканцы называют это мелдингом. Суть процедуры заключается в слиянии разумов, которое инициирует один из участников. Я смогу проникнуть в ваше сознание и попытаться определить, что явилось причиной потери памяти. Я не могу гарантировать успешность этой процедуры, но, думаю, шансы на успех составляют около десяти процентов. Точнее сказать не могу, так как у меня недостаточно данных. Я понимаю, что десять процентов — это немного, но, тем не менее, предлагаю вам попробовать.

Кирк был слегка озадачен. Несколько секунд он молчал, обдумывая то, что услышал. Затем потер подбородок и сделал неопределенный жест:

— То есть, если я правильно понял, вы влезете в мою голову? Сможете читать мои мысли… те воспоминания, которые у меня сохранились… словом, узнаете обо мне абсолютно все, даже глубоко личную информацию?

Спок покачал головой.

— Разумеется, нет. Я буду искать нечто вполне конкретное, а именно — следы чужеродного вторжения. Я не стану посягать на воспоминания и эмоции личного характера. Без согласия с вашей стороны это было бы крайне неэтично.

Кирк сомневался. Однако за прошедшие несколько дней он успел сделать кое-какие выводы относительно вулканца, и тот вызывал в нем доверие и даже симпатию, несмотря на то, что он по-прежнему не мог вспомнить ни одного эпизода из их совместной службы. Спок уже не казался абсолютным незнакомцем; что-то внутри Кирка интуитивно тянулось к вулканцу, а Кирк привык доверять своей интуиции.

— Хорошо… предположим, я соглашусь. Что будет в случае неудачи?

— Ничего. Возможно, некоторое время после мелдинга у вас будет сохраняться негативный эмоциональный фон. Не исключено, что вы будете ощущать некоторую усталость, и вам будет трудно сосредоточиться. Но это не обязательно, и, в любом случае, негативные последствия быстро сойдут на нет.

Джим кивнул.

— Я понял. А в случае успеха?

— В случае успеха, возможно, ваши воспоминания и навыки полностью восстановятся. Возможно, восстановятся частично, но это послужит толчком для дальнейшего восстановления.

Кирк вытер чуть вспотевшие ладони о простыню. Он решился.

— Хорошо. Тогда… — он выпрямился и посмотрел в темные глаза напротив: — Я готов. Приступайте. Мне лучше встать?

Вулканец приблизился.

— Нет, не нужно. Просто примите удобное положение и постарайтесь расслабиться.

Он подошел вплотную к биокровати и слегка потер ладони друг о друга, согревая их. Кирк откинулся на подушку, наблюдая за действиями вулканца; во взгляде его сквозило плохо скрытое напряжение. Наконец, Спок чуть вытянул вперед правую руку и тихо сказал:

— Я должен буду коснуться вас.

Кирк напряженно кивнул. Тогда вулканец приблизил руку к его лицу и, секунду помедлив, коснулся пальцами контактных точек. Прикрыв глаза, он тихо прошептал:

— Мой разум к твоему разуму…

Кирк коротко, судорожно вдохнул… а потом время перестало существовать. Не было больше равномерного, едва слышного гула двигателей, не было комнаты с белыми стенами, не было прохладной поверхности падда под вспотевшей ладонью; не было ничего, кроме теплого, ласкающего потока, который обнял его сознание подобно уютному кокону. Жаркий ветер пустыни, смягчившись до мягкого бриза, осторожно проник сквозь его защитные барьеры; теперь он был внутри, но Кирк не чувствовал его, как нечто чужеродное, напротив — это присутствие странно успокаивало. Даже… убаюкивало. Он словно покачивался на волнах невидимого океана, сотканного не из воды, а из чего-то неосязаемого — океана живого, разумного и дружественного. Тишина не давила, темнота не пугала — теплый бриз нес восхитительное умиротворение и ощущение полной безопасности. Ощущение дома…

Кирк не мог бы сказать, сколько это длилось. Он был полностью расслаблен и почти засыпал; он понял, что вулканец покинул его сознание, лишь когда ощутил легкий толчок, а затем — внезапную, почти болезненную пустоту. Он вздрогнул, жадно глотнул воздуха и, широко распахнув глаза, недоуменно огляделся. Спок стоял рядом с нечитаемым лицом; он уже успел выпрямиться и снова спрятать руки за спину. Вулканец выглядел бледным, а в его позе сквозило едва уловимое напряжение.

— Вы… Это все? — слегка откашлявшись, хрипловато выдавил Джим, пытаясь справиться с дезориентацией.

— Да, капитан. — Голос вулканца звучал глухо.

— Но… я не…

В лице Спока что-то болезненно дрогнуло, и выглядело это жутковато, хоть и длилось не больше мгновения.

— Да. Я… нашел этот блок в вашем сознании. Но… — он сделал паузу, словно ему было тяжело говорить, однако, сделав усилие, все же заставил себя продолжить: — я не могу его снять. Он поставлен таким образом, что его снятие может повлечь за собой совершенно непредсказуемые последствия. Мне жаль.

Кирк на секунду прикрыл глаза. Вот и все. Вероятно, это был его последний шанс вернуть себе свою жизнь — такой, какой она была до того, как он очнулся в этой палате. Он действительно надеялся, что эта загадочная вулканская практика сработает. Не сработала. Теперь ему оставалось только смириться. Смириться… Он никогда этого толком не умел.

— Мистер Спок… — его голос едва заметно дрогнул.

— Да, капитан.

— Я… благодарю вас за попытку. А теперь, прошу вас, оставьте меня одного.

Продолжение следует

@темы: Фанфики, Star Trek, "Венок из одуванчиков"

---

Sherlock. "Дело о запертой двери"

И еще маленький драббл по Шерлоку) Вот такой у меня дневник - то пусто, то густо)))

"Дело о запертой двери"
Автор: Harry Cantino
Фэндом: Шерлок
Категория: слэш
Пейринг: Джон/Шерлок
Жанр: юмор
Размер: драббл
Саммари: иногда запертая дверь может стать причиной совершенно неожиданных поступков.
Дисклаймер: персонажи не мои и выгоды из этого безобразия я не извлекаю
Размещение на других ресурсах: только с разрешения автора
Статус: закончен

Джон дернул дверную ручку и тихо чертыхнулся. Дверь не поддавалась. Шерлок пожал плечами и бросил:

— Не трудись. Я слышал, как Майкрофт повернул ключ в замке.

Джон раздраженно обернулся:

— Что за идиотские шутки? Мне казалось, твой брат не склонен к дурацким розыгрышам.

Холмс скроил неопределенную гримасу.

— Ты плохо знаешь моего брата.

Это было похоже на издевательство. У Джона вырвался яркий образчик обсценной лексики. Он потоптался на месте, как разозленный носорог, а затем мрачно взглянул на детектива:

— У вас это что, семейное? Что здесь, черт возьми, происходит?

Шерлок невозмутимо поправил пиджак, стряхивая с рукава несуществующую пылинку.

— Все очень просто, Джон. Слишком просто. Настолько просто, что даже ты мог бы догадаться.

Джон еще больше набычился, но молча ждал продолжения.

— Майкрофт пытается нас помирить. Способ довольно примитивный, согласен. Я бы на его месте действовал иначе, — Холмс опустился в кресло и закинул ногу на ногу.

— Знаешь, Шерлок, мне это неинтересно.

Обманчиво сонный взгляд блеснул лукавой бирюзой:

— Нет?

— Нет. Единственное, что меня сейчас интересует — как мне отсюда выйти. Мне, между прочим, надо на работу. Через двадцать минут начинается моя смена.

Шерлок развел руками.

— Ну, вероятно, твоим больным придется немного подождать.

Доктор бросил на него уничтожающий взгляд и снова подошел к двери. Он хлопнул по ней ладонью и крикнул, обращаясь к равнодушному пластиковому покрытию:

— Майкрофт! Вы меня слышите? Прекратите этот балаган!

Ответом ему послужила полнейшая тишина. Выпускать их явно никто не собирался. Ватсон побагровел.

— Какого хрена? Это уже не смешно! Он что, хочет, чтобы я ему дверь высадил?

— Не стоит, Джон. Это не апартаменты дражайшей миссис Хадсон, это секретный кабинет Майкрофта. Ты сломаешь плечо, а эта дверь вряд ли заметит твои усилия.

— Слушай, я не понимаю, а ты чего сидишь? — взвился доктор, снова переключившись на Холмса. — Ты, вроде, собирался к Лестрейду?

Шерлок сложил пальцы домиком и лениво прикрыл глаза.

— Вообще-то, мне надо быть у него через полчаса.

— Ну и? Ты собираешься выбираться отсюда? Может, сделаешь что-нибудь? Я не пойму, кто из нас чертов гений?

— Я думаю, что можно сделать, Джон. И твои крики мне мешают.

Джон скользнул взглядом по расслабленной физиономии детектива и, в очередной раз ругнувшись, выхватил из кармана мобильный. Пока Шерлок растирал пальцами виски, словно у него разболелась голова, он быстро отыскал номер Майкрофта и нажал клавишу вызова. Спустя пару секунд в трубке раздались длинные гудки. Джон прошелся от двери к столу, вернулся обратно, нетерпеливо побарабанил пальцами по изящной этажерке, стоящей в углу, и, скрипнув зубами, бросил телефон на стол.

— Не отвечает? — вяло поинтересовался Шерлок, глянув на него краем глаза.

— Как ты догадался? — Джон плюхнулся в кресло напротив и вцепился в подлокотники. — Черт, невероятно идиотская ситуация…

Его прервал сигнал входящего сообщения. Он метнулся к столу, схватил телефон, и в течение последующих полутора секунд Шерлок имел возможность наблюдать, как нетерпение на его лице сменилось недоумением, плавно перешедшим в негодование.

— Что пишет мой драгоценный брат?

— Посмотри сам!

Шерлок взял мобильник. «Не беспокойтесь, дорогой Джон, в госпитале вас сегодня не ждут. Эту маленькую проблему я только что уладил. У вас сегодня законный выходной». Прочитав это любезное сообщение, детектив нахмурился. Всю его расслабленность как ветром сдуло. Дело принимало серьезный оборот, а Шерлок явно не рассчитывал на столь длительное пребывание под замком. Он вернул телефон на стол и встал.

— Похоже, Майкрофт намерен держать нас здесь до вечера. Что ж… шутка затянулась.

Он прошелся по кабинету, постукивая согнутым пальцем по подбородку. Окинул скупым взглядом стены и мебель. Еще раз зачем-то посмотрел на дверь — словно что-то мысленно прикидывая. Затем вытащил свой мобильный и уже собирался кому-то позвонить, как вдруг пошатнулся, резко прижал руку к груди и, сделав рваный вдох, рухнул на пол.

— Шерлок? — Джон бросился к нему, споткнувшись о кожаный пуфик и с грохотом отшвырнув его в сторону. — Шерлок, что? Что случилось?

Мгновенно позабыв о том, что они заперты в кабинете Майкрофта, о том, что он зол на Шерлока, и о том, что ему, вообще-то, сейчас полагается быть совсем в другом месте, Ватсон лихорадочно ощупывал безвольное тело друга, ища причину неожиданного обморока и отчаянно надеясь, что причина эта несерьезна. Нащупав, наконец, пульс и облегченно вздохнув, он распахнул черный пиджак, расстегнул ворот сорочки, и наклонился, бережно приподнимая темноволосую голову:

— Шерлок! Не пугай меня… Шер…

Почувствовав, как рука Холмса схватила его за рубашку и весьма энергично потянула вниз, он поперхнулся воздухом, а в следующее мгновение, почти уткнувшись носом в подбородок детектива, с трудом разобрал его тихий шепот:

— Делай мне искусственное дыхание и массаж сердца. Зови на помощь. У меня нет пульса.

Ватсон застыл, не веря своим ушам. Такого Шерлок на его памяти еще не выкидывал.

— Что ты замер, Джон? Не будь идиотом! — едва слышно прошипел детектив и покосился куда-то в угол. — Позади тебя — камера и микрофон. Через пару минут мы будем свободны. Давай же!

Ватсон, словно загипнотизированный, чуть приподнялся, медленно вдохнул, снова наклонился и, скупым профессиональным движением запрокинув Шерлоку голову и открыв рот, прижался губами к его губам. Их дыхания смешались; то ли от слишком глубокого вдоха, то ли от эмоционального потрясения у Джона закружилась голова. Он попытался отстраниться и вдруг почувствовал… язык Шерлока. У себя во рту.

Мышцы неожиданно ослабели, перед глазами все поплыло. «Безумие… Этого не может быть. Я свихнулся». Он хотел отпихнуть Холмса, но вовремя остановился. Камера вряд ли зафиксировала, как искусственное дыхание перешло в поцелуй, а оттолкни он Шерлока, или ударь его — все стало бы очевидным. Жадно втягивая ноздрями воздух, он пытался как-то оторваться от вцепившегося в него детектива, отодвинуться в сторону, и попутно тщился собрать в кучу разбегающиеся мысли. «Шерлок… что вдруг на него нашло? Черт! Неужели он узнал? О, нет, только не это! Он не должен был узнать. Он никогда не должен был узнать… Эти позорные желания должны были умереть там же, где родились — в моей чертовой извращенной фантазии…» Он стиснул зубы и приподнялся, сумев разорвать этот безумный, немыслимый, опьяняющий поцелуй, а в следующую секунду едва слышно охнул. Рука Шерлока протиснулась между их телами и, скользнув по его напряженному животу, собственнически прижалась к паху.

— Я хочу тебя, Джон. И не делай вид, что ты меня не хочешь. Все слишком очевидно.

Ватсон едва не застонал. Отрицать было бессмысленно — предательская твердость у него в паху была слишком красноречива. Он снова попытался отстраниться, и Шерлок больше не удерживал его; Джон неловко завозился и, с трудом поднявшись на ноги, сделал пару неуверенных шагов в сторону. У ближайшей стены он остановился; взгляд у него был затравленный.

— Этого не должно было случиться… Как ты узнал? — его шепот был едва различим, но губы Холмса, удобно усевшегося на полу, растянулись в самодовольной улыбке, которая, правда, слегка не вязалась с проступившими на его скулах пунцовыми пятнами.

— Ты отвратительный конспиратор, Джон. Я все понял еще месяца четыре назад. Но было одно небольшое затруднение… Мне надо было как-то донести до тебя, что это вовсе не катастрофа, как ты воображаешь, а вполне предсказуемая ситуация, и что я… ну, в общем, что я не против, — в голосе Шерлока звучали привычные самоуверенные нотки, но сейчас Джону казалось, что они служат единственной цели — замаскировать отчаянное смущение, в котором детектив ни за что не признался бы.

— Ты идиот, Шерлок, — пробормотал Ватсон, потирая ладонью лоб. — Я просто не могу поверить, что ты это устроил. Это… это слишком даже для тебя.

В голове у Джона был сумбур. Произошедшее надо было как-то осмыслить, но… он решил, что лучше это сделать потом. Иначе череп просто взорвется. Он попытался успокоить дыхание и начал лихорадочно приводить себя в порядок.

— Интересно, что подумает о нас твой братец, — пробормотал он, оправляя рубашку и мельком косясь в ту сторону, где, по его предположениям, находилась камера. Шерлок покачал головой.

— Здесь нет видеонаблюдения. Как и прослушки. Майкрофт ничего не видел.

Джон недоверчиво покосился на него.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Я хорошо знаком с этим кабинетом.

— Хорошо знаком, — проворчал Джон, нервно осматриваясь, дабы убедиться, что они не оставили никаких следов своего слишком бурного взаимодействия. Холмс молча, внимательно следил за ним, отмечая каждую крохотную перемену в выражении его лица.

Доктор старался не встречаться с ним взглядом и чувствовал, как в нем все сильнее закипает злость. Джон сам не мог понять, на кого он больше злится — на Холмса или на самого себя. Словно прочитав его мысли, Шерлок улыбнулся — улыбка вышла немного нервной. Оба понимали, что теперь их отношения вряд ли вернутся в прежнюю колею; им придется об этом поговорить — и разговор будет не из простых.

— Ну и что теперь? — опять прервал молчание Джон спустя несколько секунд. Он не знал, как себя вести, и чувствовал, что нужно что-то говорить — тишина почти осязаемо давила на барабанные перепонки. — Нам что, по милости твоего брата придется сидеть здесь до вечера?

— Думаю, я решу этот вопрос, — на удивление миролюбиво отозвался Шерлок, снова доставая свой мобильный. Он быстро отыскал нужный номер.

— Кому ты собираешься звонить? Если Майкрофту — сомневаюсь, что он тебе ответит.

Шерлок усмехнулся и начал набирать сообщение.

***

Когда в кармане брюк коротко пискнул телефон, Майкрофт сидел за столом и задумчиво постукивал идеальным ногтем по стакану, на дне которого холодно поблескивала темно-янтарная жидкость. Услышав сигнал, он залпом выпил виски и вытащил мобильный. Пока он читал сообщение, в комнату вошла Антея.

— Вы распорядились подать машину. Она уже ждет.

Майкрофт поднял голову и приторно улыбнулся.

— Благодарю вас. И да… вы уже можете открыть мой кабинет.

Антея чуть приподняла изящную бровь.

— Вы хотите поговорить с братом перед отъездом?

— Нет. Думаю, мы поговорим позже.

Девушка секунду колебалась, а затем все же сказала немного неуверенно:

— Но… если он спросит меня, с какой целью вы заперли его…

Майкрофт улыбнулся еще более приторно, чем в первый раз.

— Не беспокойтесь, он не спросит.

Антея выглядела сбитой с толку.

— Простите… я не совсем понимаю…

— Шерлок не спросит, почему я запер его с Джоном в моем кабинете, — терпеливо повторил Холмс-старший, вставая из-за стола.

— Но… почему?

— Потому, что он сам меня об этом попросил.

Антея чуть приоткрыла рот, словно собираясь спросить о чем-то еще, но шли секунды, а с ее изящно очерченных губ не слетало ни звука. Майкрофт застегнул пиджак, взял со стула безукоризненно элегантный черный зонтик, и вышел из комнаты все с тем же приторно-любезным выражением лица.

@темы: Фанфики, Шерлок Холмс, Sherlock

---

Венок из одуванчиков (часть I)

Автор: Harry Cantino
Фандом: Звездный путь (в тексте нет прямых указаний на ТОС или Ребут, но характеры и атмосфера ближе к ТОСу. Ну, или автору так кажется)
Категория: слэш
Пейринг: Кирк/Спок
Жанр: романтика, hurt/comfort
Саммари: Кирк спускается на мирную планету, еще не подозревая, чем закончится эта высадка.
Размер: будет миди
Предупреждения: осторожно, сантименты!
Дисклаймер: персонажи не мои и выгоды из этого безобразия я не извлекаю
Размещение на других ресурсах: только с разрешения автора
Статус: в процессе

Часть I. Келсий-6

Дневник капитана, звездная дата 3615.4
Земная колония, недавно основанная на планете Келсий-5, обратилась к нам за помощью в связи с возникшей у них эпидемией ригелианской лихорадки. Единственное известное средство от этого заболевания — риталин. На борту его нет, но, произведя поверхностное сканирование еще двух планет этой системы, на одной из них мы обнаружили то, что нам требуется. Это планета Келсий-6; она населена, уровень развития населения приблизительно соответствует раннему феодализму. Чтобы достать риталин, вероятно, придется вступить в контакт с местным населением. Лекарство нужно срочно, эпидемия приняла угрожающий характер, и поэтому я приложу все усилия, чтобы договориться с местными жителями и получить риталин. Так как многочисленный десант может напугать аборигенов, на планету спускаюсь только я и два офицера службы безопасности.

Последняя запись в дневнике капитана. Она выглядела будничной и ничем не отличалась от большинства других. Кроме того, что была последней. С тех пор, как она была сделана, прошло два дня, а капитан так и не вернулся на борт. Спустя четыре часа после того, как десант высадился на Келсий-6, с Келсия-5 было получено сообщение, что риталин им уже доставлен другим федеральным судном, на борту которого был груз медикаментов. Старший помощник Спок попытался связаться с десантом, но эта попытка оказалась безрезультатной. Впрочем, как и все последующие. Джеймс Кирк и два офицера службы безопасности просто исчезли где-то на поверхности этой маленькой планеты, и отправленный за ними спасательный отряд вернулся ни с чем, сообщив лишь, что в месте высадки поднялась сильная буря, которая значительно затрудняла поисковую операцию. Установить связь с местным населением не представлялось возможным, а при поверхностном сканировании и вовсе создавалось впечатление, что значительная часть населения, находившаяся на небольшом материке, на который высадился десант, в одночасье куда-то исчезла, полностью испарилась, прихватив с собой троих членов экипажа «Энтерпрайз».

Спок, временно принявший командование, отдал приказ снизить орбиту и ни на минуту не прекращать сканирование поверхности, однако к полудню второго дня стало ясно, что это абсолютно бесполезно. Оставалось надеяться на чудо, как хмуро заметил доктор МакКой, с момента исчезновения Кирка практически не покидавший мостика в ожидании хоть каких-нибудь новостей. Однако старпом ждать чуда не привык, да и сама концепция чудесного была глубоко чужда рациональному вулканскому разуму. Решив проигнорировать инструкции, оставленные капитаном, он передал командование главному инженеру Скотту и, на исходе второго дня поисков, спустился на планету сам, в сопровождении МакКоя, который со свойственной ему горячностью утверждал, что его присутствие в составе десанта абсолютно необходимо, и нескольких сотрудников службы безопасности.

Едва материализовавшись на поверхности, они были поражены представшей их глазам картиной. Они находились на окраине города, который выглядел так, словно подвергся варварскому нашествию. В зданиях не было никаких признаков жизни, на улицах валялись остатки растоптанных продуктов и какие-то вещи, словно люди, в спешке покидая свои дома, тащили куда-то одежду и провизию, частично теряя ее по дороге. В тех местах, где отсутствовало твердое дорожное покрытие, почва была изрыта следами колесного транспорта и каких-то крупных копытных. Очевидно, местные жители от чего-то убегали, причем, судя по всему, были сильно напуганы.

Ориентируясь по глубоким колеям, оставленным колесами, и разбросанному мусору, Спок с МакКоем попытались определить основное направление, в котором двигался этот обезумевший людской поток. Вскоре им это удалось, и десант двинулся по следам местных жителей, по непонятным причинам покинувших свои жилища.

Спустя полчаса они вышли из города, и пошли по узкой дороге, лишенной какого-либо искусственного покрытия, а еще минут через десять им пришлось углубиться в густой красно-коричневый лес, куда вели многочисленные следы от колес. К счастью, продираться сквозь колючие заросли, которые маячили где-то впереди, им не пришлось — пройдя под густой лиственной сенью всего пару десятков метров, они наткнулись на огромное скопление местных средств передвижения — крытых повозок, которые, очевидно, запрягались какими-то крупными и сильными животными. Однако ни животных, ни людей нигде видно не было. Такое количество брошенных повозок впечатляло. Следы, как и следовало ожидать, здесь обрывались. Ситуация становилась все более странной — было совершенно непонятно, куда делись владельцы этих повозок. Все они, вместе с запасенной провизией, одеждой и иными предметами первой необходимости, как будто исчезли, прихватив с собой своих вьючных животных. Словно в недра планеты провалились.

— Это какая-то мистика, — пробормотал МакКой, в который раз окидывая взглядом странную картину.

— Полагаю, не стоит спешить с выводами, доктор, — холодно отозвался вулканец, наклонившись и разглядывая что-то у себя под ногами. — Особенно если учесть, что ряд явлений, который терранцы обычно объединяют под упомянутым вами термином, не имеет под собой никакой научной основы.

— Вы пытаетесь намекнуть, что мистика — это чистый вымысел неразумных землян? — фыркнул доктор, который, несмотря на серьезность ситуации (а, возможно, именно потому, что ситуация была крайне серьезной) начал заводиться.

— Я не намекаю, я прямо указываю на тот факт, что, по имеющейся у меня информации, данный класс явлений не имеет какого-либо экспериментального подтверждения.

— Но мистика существует не только в земной культуре, об этом вы забыли, Спок?

— Я осведомлен об этом, доктор. В галактике множество рас, чье мышление не отличается рациональностью. К сожалению.

Спок выпрямился, продолжая вглядываться в покрытую коричневатым мхом почву и полностью игнорируя ответное ворчание доктора, затем обогнул одну из повозок и сделал несколько шагов, лавируя между брошенными экипажами, стоящими кое-где довольно близко друг к другу. Один из офицеров службы безопасности следовал за ним, как приклеенный. Пару минут Спок блуждал словно наугад, а затем вдруг уверенно двинулся между рядами повозок и спустя еще несколько секунд раздался его невозмутимый голос:

— Взгляните, доктор. Вот и опровержение вашей гипотезы о вмешательстве неких трансцендентных сил. Судя по всему, здесь расположено нечто вроде убежища.

Он сделал еще пару шагов, и его голова исчезла в густом кустарнике; МакКой быстро двинулся следом, продолжая ворчать, но уже в несколько иной тональности. Приблизившись, доктор увидел то же, что минутой раньше обнаружил вулканец — вход в подземное убежище, отчасти замаскированный буйной растительностью. Вход был очень низким и довольно узким; члены десанта, пожалуй, могли бы протиснуться в него поодиночке, но лишь благодаря тому, что все они были худощавы, кроме того, им пришлось бы сильно пригнуться. Впрочем, поскольку подобие двери из какого-то неизвестного, но явно весьма прочного материала надежно преграждало им путь, вопрос, насколько быстро поддастся данный материал воздействию фазера, казался сейчас значительно более актуальным.

— Дьявол! — отразил свои впечатления доктор, осмотрев дверь. — Вот куда они ушли… но от чего они бежали? Я ни черта не понимаю.

— Если вам станет от этого легче, то могу сказать, что я тоже далек от понимания причин подобного массового бегства, — негромко отозвался вулканец.

— Нужно проникнуть внутрь, Спок!

— Несомненно, доктор, — голос старпома не утратил и десятой доли своей невозмутимости. МакКой отлично знал, что вулканец беспокоится о Джиме не меньше, чем он сам. Просто это был Спок. К некоторым вещам давно следовало бы привыкнуть.

Между тем изнутри не доносилось ни звука. Ничего, что позволяло бы открыть дверь снаружи, Спок при более детальном осмотре не нашел. Привычным движением вздернув изящную черную бровь, он снял с пояса фазер.

— Разумеется, мы могли бы каким-либо образом попытаться оповестить о своем желании войти. Однако, учитывая все обстоятельства, вероятность того, что данная попытка даст положительный результат, я оцениваю приблизительно в три целых, пять десятых процента.

С этими словами он поднял фазер, установив переключатель мощности в среднее положение, и резко провел вырвавшимся лучом сверху вниз по матовой поверхности двери. На сером фоне остался красноватый мазок оплавленного металла, но мощность оказалась недостаточной, чтобы прорезать преграду насквозь. Вулканец установил переключатель на максимум и повторил попытку; металл начал плавиться, стекая вниз подобно горячему воску, и спустя пару минут в двери было прорезано небольшое отверстие, достаточно широкое, чтобы в него мог протиснуться человек.

Спок, ни секунды не сомневаясь, пролез в отверстие первым. За ним последовал охранник, затем ринулся МакКой, и, наконец, еще двое сотрудников службы безопасности. Не теряя времени на переговоры, они двигались быстро, слаженно, и почти не производили шума.

Внутри царили сырость и темнота. Проход был довольно узким в начале, но затем постепенно расширялся; идти приходилось по неровным, местами скользким ступеням, для страховки то и дело касаясь руками влажных стен. МакКой время от времени приглушенно чертыхался, и Спок молчаливо приподнимал бровь, иллюстрируя свое отношение к подобной несдержанности. Он не оглядывался; все его внимание было направлено вперед, и глаза, чье зрение значительно превосходило человеческое, пристально всматривались в окружающий мрак.

Наконец, они достигли конца туннеля. Он привел их в довольно просторное помещение, в которое слабо проникал свет из нескольких ответвляющихся коридоров; едва они вышли в центр площадки, навстречу им шагнули восемь молчаливых фигур, бесшумно окружая их неплотным кольцом. Судя по всему, проникновение в убежище не осталось незамеченным. Их здесь ждали.

***

Все произошло очень быстро. Первая директива в подобных ситуациях запрещала применять фазеры; впрочем, вулканец вряд ли даже думал о такой возможности, а остальные просто не успели бы среагировать. Приблизившиеся в полумраке фигуры резко протянули к ним руки, и что-то агрессивное, чужеродное ворвалось в сознание пятерых незваных гостей; это было подобно урагану, сметающему любые мысли и намерения, и оставляющему позади себя лишь зияющую пустоту. Люди отключились почти мгновенно; вулканец, будучи контактным телепатом, несколько секунд сопротивлялся ментальному воздействию, но затем тоже тяжело осел на каменный пол, с трудом осознавая, что происходит.

Очнулись все пятеро уже в другом помещении, более сухом и светлом. Они лежали на жестких настилах, судя по всему, сделанных из местных пород дерева, и их движений ничто не стесняло — их не попытались ни связать, ни приковать. Кроме них, в помещении никого не было; оружие и коммуникаторы у них отобрали; единственная дверь была, как и следовало ожидать, плотно закрыта. В ушах у пленников немного шумело, они чувствовали легкую слабость, но, кроме этих незначительных симптомов, ничто не напоминало им о недавней ментальной атаке. Если бы не ситуация, в которой они очутились, каждый из них легко мог бы вообразить, что ему это просто приснилось.

МакКой заговорил первым. Пошевелившись и слегка откашлявшись, он мрачно выплюнул:

— Просто чудесно. Судя по всему, эти ублюдки умеют как-то забираться в мозги. То, что я чувствовал… это был какой-то кошмар. И, если я правильно понял, теперь мы пленники. Похоже, Джим просто чуть раньше нас угодил в эту западню.

— Это тот редкий случай, когда вы пытаетесь мыслить логично, доктор, — флегматично отозвался вулканец, одним экономичным и даже в какой-то мере грациозным движением слезая со своего настила. — И, должен отметить, у вас почти получается.

МакКой вспылил — впрочем, как и всегда, когда ему доводилось общаться со Споком более десяти секунд и при подобных обстоятельствах:

— Разумеется, я ожидал только вашего вердикта, мистер Спок! Но кто я такой, чтобы состязаться в логичности с вами? На звание ходячего компьютера я не претендую.

Он осторожно спустился на пол и размял мышцы. Сотрудники службы безопасности были уже на ногах и обследовали помещение. Внимательно осмотрев дверь и убедившись в ее неприступности — во всяком случае, принимая во внимание отсутствие у пленников фазеров и каких-либо инструментов — они принялись обшаривать углы, словно ища там какой-нибудь скрытый лаз.

— Нужно как-то отсюда выбраться. У вас есть какие-нибудь идеи? — язвительно бросил доктор, окинув взглядом голые стены, естественно, напрочь лишенные всякого подобия окон.

— Боюсь, на данный момент я ничем не могу вас обрадовать, — вулканец бросил короткий взгляд на скудную обстановку камеры. — Полагаю, разумным в данной ситуации будет попытаться вступить в контакт с теми, кто нас сюда поместил. И далее действовать по обстоятельствам. Кроме того, нам нужно выяснить, куда они поместили капитана.

— Неужели вы думаете, что они захватили нас для того, чтобы мило поговорить? Что вы скажете им, Спок? Что мы пришли с миром?

В голосе МакКоя сарказм просто зашкаливал; доктор развернулся и резко хлопнул ладонью по двери.

— Эй, вы, там! — выкрикнул он, не особо рассчитывая, что кто-то отзовется. — Меня кто-нибудь слышит?

После этого на пару минут воцарилась тишина. Спок, молча осматривая одну из стен, что-то обдумывал; трое офицеров службы безопасности, чувствуя себя бесполезными, тоже не издавали ни звука. МакКой мрачно скрестил руки на груди и отошел от двери; в это же мгновение, вопреки ожиданиям, снаружи послышался легкий шум, а затем — металлический скрежет. Дверь кто-то отпирал.

Спок быстро обернулся, МакКой последовал его примеру. В помещение молча вошли трое; один из вошедших шел чуть впереди остальных. Это были невысокие гуманоиды с совершенно белыми волосами, гладко зачесанными назад; на них были длинные серые балахоны и какая-то мягкая обувь. Никакого оружия при них не было. Впрочем, судя по всему, им это и не требовалось. Дверь тихо закрылась, и вошедшие остановились посреди небольшой камеры, бесстрастно разглядывая своих пленников. Остановившись взглядом на вулканце, словно сочтя его главным в этой маленькой группе, тот, который шел впереди, заговорил. Говорил он странно — его губы не двигались, но, тем не менее, пленники отчетливо слышали его голос.

— Зачем вы явились к нам, чужаки?

Доктор моргнул и перевел взгляд на вулканца. Спок чуть наклонил голову, словно обдумывая ответ. МакКой внимательно смотрел на него, но никаких слов так и не дождался. Между тем, вошедший явно получил ответ на свой вопрос, потому что задал следующий:

— Человек, который пришел до вас, является вашим предводителем?

И снова Спок что-то ответил, по-прежнему не размыкая губ. МакКой, с некоторым опозданием сообразив, что общение происходит телепатически, нахмурился. На лицах сотрудников службы безопасности застыли три различных стадии настороженности.

— Вы вторглись в наше убежище, чтобы освободить вашего предводителя, — резюмировал беловолосый гуманоид, и лицо его стало жестче. — Вы вошли, но, к счастью, не успели принести нам вреда. Мы можем освободить вас, при условии, что вы покинете наш мир и вернетесь в свой. Но тот, что пришел до вас, разгневал Великого Духа. Книга велит наказывать преступников, даже если они чужаки.

МакКой вздрогнул; обычно невозмутимый Спок заметно напрягся. Мысленный диалог продолжился; теперь в него пытался встрять и доктор, но его, судя по всему, то ли не слышали, то ли игнорировали.

— Тот, что пришел до вас, осквернил место, где Великий Дух оставляет ответы на наши вопросы. Он посмел пройти по священным камням, которые покрыты древними письменами, и даже не снял обуви. В Великой Книге сказано: «Если найдется вольнодумец, который посмеет попрать ногами священные камни, ваши города будут испепелены молниями, и лишь подземное царство сможет укрыть вас от гнева Великого Духа. Если же вы накажете вольнодумца, лишив его памяти о прошлом и превратив его разум в выжженную пустыню, Великий Дух может даровать вам прощение, но лишь спустя одиннадцать ночей после того, как преступник понесет заслуженную кару, сможете вы узнать о его решении».

— Какие камни? — не выдержав, воскликнул доктор. — О чем он толкует, Спок? Да откуда Джим мог знать, что ему нельзя наступать на какие-то камни!

Между бровей вулканца залегла глубокая складка, которая говорила о серьезности ситуации. Он явно пытался спорить со своим оппонентом-телепатом, но тот быстро пресек его попытки:

— С вашим предводителем уже проведена работа, его сознание очищено. Он понес заслуженное наказание. Теперь вы можете забрать его с собой, если захотите, но его разум девственно чист. Он больше не сможет быть первым среди вас.

Вынеся этот приговор, невысокий гуманоид повернулся, чтобы покинуть помещение. Руки всегда спокойного старпома едва заметно дрогнули, и тут же спрятались за спиной, впиваясь ногтями в ладони. МакКой в ярости сделал шаг вперед, но один из сопровождающих легко коснулся рукой его виска, и мощный ментальный импульс заставил доктора тут же отшатнуться. Трое в длинных балахонах вышли так же тихо, как и вошли, так и не нарушив молчания.

***

Спустя примерно час их с должным сопровождением вывели из помещения, а затем и из убежища. Коммуникаторы им вернули, видимо, из их разумов почерпнув сведения, что эти приборы безопасны, а затем все так же молча отконвоировали на открытое пространство. На просьбу вернуть фазеры сопровождающие никак не отреагировали; впрочем, вулканец был уверен, что никто из местных, даже после проникновения в их сознания, без дополнительных инструкций не сумеет разобраться в их устройстве, и применить, вероятнее всего, тоже не решится. Спок огляделся по сторонам. Капитана нигде не было видно. Тогда вулканец, обернувшись к одному из сопровождающих, попытался вступить с ним в мысленный диалог, но тот лишь бросил на него короткий взгляд и указал рукой куда-то назад. Спок тотчас же повернул голову в указанном направлении, МакКой последовал его примеру. В нескольких метрах позади, видимо, отставая вынужденно, двигались еще два невысоких гуманоида в серых балахонах. Между ними, поддерживаемый с двух сторон, шел, а точнее — с трудом волочил ноги — капитан Кирк. Чуть сбоку шли два сотрудника службы безопасности, которые спустились вместе с капитаном, тоже разоруженные и сопровождаемые еще четырьмя беловолосыми гуманоидами.

— Джим! — вырвалось у МакКоя, когда он увидел, в каком состоянии капитан. Кирк никак не отреагировал, и доктор в ярости обернулся к сопровождающим:

— Чертовы ублюдки!

На его реплику не обратили никакого внимания, а Спок придержал его за плечо.

— Успокойтесь, доктор. Это бессмысленно.

Голос вулканца был таким же, как всегда, но МакКой мог бы поклясться, что в глазах его на долю секунды мелькнуло какое-то затравленное выражение. Спок не смотрел на доктора, не смотрел на сопровождающих. Он смотрел на Кирка, и лицо его становилось все бледнее, а губы сжимались в тонкую бескровную линию. Но он не добавил ни слова.

Когда капитана подвели к ним, вулканец подхватил его под руки так, словно тот был ребенком — бережно и… почти ласково. МакКой, попытавшийся помочь ему, был остановлен одним коротким взглядом.

— Вызовите «Энтерпрайз», доктор. Пусть поднимают восьмерых.

Доктор откинул крышку коммуникатора.

— МакКой — «Энтерпрайз».

Ему ответили практически мгновенно:

— Скотт слушает.

— Скотти, поднимайте восьмерых.

На том конце связи послышался чей-то негромкий возглас, явно выражавший облегчение, а затем радостный голос главного инженера воскликнул:

— Вы нашли их? Вас понял, уже поднимаю!

МакКой бросил еще один короткий взгляд на абсолютно безучастного Кирка, бережно поддерживаемого старпомом, и, тяжело вздохнув, мысленно приготовился к совершенно противоестественной, по его мнению, процедуре транспортации.

Продолжение следует

@темы: Фанфики, Star Trek, "Венок из одуванчиков"

---

Считая секунды

Автор: Harry Cantino
Фэндом: Звездный путь
Категория: фемслэш
Пейринг: Кэрол Маркус/Нийота Ухура
Жанр: экшн, романс
Размер: драббл
Саммари: история о том, что увидели капитан и его старший помощник, не вовремя (или наоборот, очень вовремя) выйдя из турболифта
Дисклаймер: персонажи не мои и выгоды из этого безобразия я не извлекаю
Размещение на других ресурсах: только с разрешения автора
Статус: закончен

Клингон с мрачной улыбкой смотрел в глаза Кирку.

— Прощайте, капитан. Я вас покидаю. Но не беспокойтесь — через несколько минут вы последуете за мной. Вместе со всем экипажем и этим великолепным кораблем.

Он двигался так быстро, что никто не успел ему помешать. Отступив на шаг, двумя пальцами он прижал что-то к своей шее, и через секунду безвольным мешком свалился к ногам капитана. Джеймс Кирк резко обернулся, ища глазами судового врача:

— Боунз…

Это было лишним — глава медслужбы уже склонился над неподвижным телом. Равнодушно зажужжал трикодер. Спустя несколько неправдоподобно длинных секунд Леонард МакКой поднял голову.

— Он мертв. Это быстродействующий яд.

Острые брови старшего помощника едва заметно дрогнули, по-вулкански сдержанно демонстрируя озабоченность.

— То, что он сказал перед тем, как покончить с собой, не выглядело пустой угрозой. Вероятность…

— Сейчас проверим, — капитан резким щелчком активировал интерком, — Скотти, двигатели в норме?

— Все в порядке, капитан, — раздался чуть удивленный голос инженера, — варп-ядро урчит, как котенок.

— Хорошо, Скотти. Конец связи, — Кирк щелкнул переключателем, и глаза его снова скользнули по лицу мертвого клингона, на котором застыла сардоническая улыбка. Взгляд капитана стал жестким: — Унесите его.

Двое сотрудников службы безопасности подняли тело и, сопровождаемые МакКоем, вынесли с мостика. Кирк посмотрел на обзорный экран.

— Проверьте еще раз показания сканеров. Может, мы клингонскую «птичку» пропустили? — с тенью иронии предположил он и обернулся к старпому: — Спок, проверь сам.

Вулканец склонился над приборами и несколько секунд изучал данные; его пальцы мелькали над сенсорной панелью с недоступной человеку скоростью.

— Ничего, капитан. Никаких объектов искусственного происхождения в радиусе действия сканеров не обнаружено.

Кирк тихо выругался.

— Что же он имел в виду? Надо проверить…

— Капитан! — голос, раздавшийся из интеркома, звучал нервно. — Здесь, на пятой палубе… вам лучше самому посмотреть.

— Что там? — рявкнул Кирк. — Доложите по форме!

— Это… кажется, это взрывное устройство. Тип определить невозможно. Судя по счетчику, оно должно сдетонировать через четыре минуты шестнадцать… уже пятнадцать секунд.

Кирк сжал челюсти. Вот он, маленький клингонский подарочек.

— Я сейчас буду.

Эти слова будто провели черту. Лица стали сосредоточенными, движения — короткими и быстрыми. Капитан резко обернулся к офицеру связи:

— Лейтенант Ухура, всем палубам — сигнал тревоги.

Та сдержанно кивнула:

— Есть сигнал тревоги, капитан.

Кирк уже переключился на отдел безопасности:

— Немедленно лучших взрывотехников на пятую палубу.

Едва договорив, он отключил переговорное устройство и, бросив на ходу: «Сулу, замените меня», рванул к турболифту. Спок последовал за ним.

***

Казалось, лифт движется слишком медленно. Иногда время ведет себя так, словно является чем-то одушевленным. В тесной кабине капитан и старший помощник на мгновение встретились взглядами. Лицо Спока было практически нечитаемо, но Кирк уже знал, куда смотреть. В глубине глаз, в едва заметном изгибе бровей притаилось то, что у вулканцев не принято выставлять напоказ. Тщательно подавляемое, но удивительно живучее. Эмоции. Секунду казалось, что то, о чем думает Спок, практически осязаемо. Тревога за экипаж. За этого человека в капитанской форме, который успел стать другом. За то, какие последствия может повлечь гибель крейсера Звездного флота от рук клингонов. Все это было естественно и понятно, но еще… «Неужели тебе самому не страшно, Спок?», — хотелось спросить Джиму. Но он не спросил.

Лифт остановился — резко, тошнотворно. Они вылетели из кабины, но не успели сделать и трех шагов. То, что они искали, находилось всего в двух метрах от лифта. Небольшое взрывное устройство, прикрепленное к переборке. Рядом стояли четыре офицера службы безопасности и два перепуганных энсина.

Один из офицеров развел руками:

— Устройство неизвестного типа, капитан. Не вижу способа его обезвредить.

Спок быстро осмотрел необычный механизм.

— Мне незнаком принцип его работы. Вероятность того, что я смогу его отключить за оставшиеся три целых, две десятых минуты, составляет менее двух процентов. Изъять его из переборки, чтобы транспортировать к шлюзу и удалить с корабля, к сожалению, невозможно, — бесстрастно доложил он, внимательно изучая одну из боковых частей. — Если попытаться сдвинуть его с места, оно мгновенно сдетонирует.

Кирк скрипнул зубами. Неужели ничего нельзя сделать? Нет. Так не бывает. Выход есть всегда.

— Спок, сколько у нас исправных шаттлов и спасательных капсул?

— Пять шаттлов и двадцать шесть капсул, капитан.

Кирк едва не зарычал. Идиот. Он должен был все понять раньше, когда в ангаре неожиданно, якобы из-за неисправности, среагировав на небольшой температурный скачок, сработала автоматическая система пожаротушения, и почти все спасательные капсулы, которые как раз проходили профилактику и находились в открытом состоянии, были выведены из строя.

Пять шаттлов и двадцать шесть капсул. В них могут разместиться пятьдесят шесть членов экипажа. Арифметика проста и безжалостна. На борту четыреста двадцать человек.

Кулак капитана впечатался в панель интеркома:

— Внимание, пятая палуба. Экстренная эвакуация. Всем покинуть палубу немедленно, в течение минуты. Как только все уйдут, палубу изолировать, использовать переносные генераторы силовых полей, — он сжал зубы и повернулся к четырем офицерам, которые все еще стояли рядом, снова и снова без толку осматривая необычное устройство, таймер которого неумолимо отсчитывал секунды: — Ну, можете сказать что-то новое?

— К сожалению…

— К черту сожаления, если ничего не можете сделать, уходите, быстро!

— Но, капитан, а вы…

— Я сказал — быстро! Это приказ.

Пока их спины исчезали в кабине турболифта, Спок молча, бесстрастно следил за капитаном, и лишь напряженная линия нижней челюсти выдавала его получеловеческое происхождение. Кирк повернулся к нему.

— Уходи, Спок.

— Капитан, вы тоже должны покинуть…

Джим устало покачал головой.

— Нет. Я попытаюсь что-нибудь сделать. Мы же оба понимаем, что, если этот ублюдок сказал правду, то силовое поле — как мертвому припарка. Если эту дуру не отключить, все взлетит.

Спок колебался всего мгновение. Ему понадобилось еще пять десятых секунды, чтобы шагнуть ближе к капитану, заходя ему за спину. Затем его пальцы легли на плечо Кирка, у самого основания шеи, и сжались, словно механические тиски. Капитан начал бесшумно оседать на пол, Спок подхватил его и, прижимая к себе безвольное тело, шагнул к турболифту.

***

Кабина со старпомом и капитаном взлетела на шестую палубу; эти двое не могли знать, что в это же время кабина второго лифта, вопреки приказу, спустилась на пятую. Двери бесшумно открылись, выпуская невысокую девушку в синей форме научного отдела. Она откинула назад растрепавшиеся волосы и быстро отыскала глазами смертоносный механизм. Приблизившись, она поднесла к его передней панели небольшое устройство с сенсорной клавиатурой и крошечным монитором. Пальцы коротко пробежались по клавишам, и прибор тихо зашипел, выдавая на экран какие-то данные.

***

— Кто позволил? Как она туда попала? — Кирк, едва пришедший в себя, порывался вскочить с места. Экипаж мостика испуганно смолк, лишь лейтенант Ухура попыталась что-то выдавить, но не смогла и нервно прижала ладонь ко рту.

— Мы не думали… — один из офицеров безопасности сделал беспомощный жест. — Она проникла туда до того, как мы успели заблокировать палубу…

— Черт! Вытаскивайте ее оттуда!

В этот момент ожил интерком.

— Капитан, я прошу прощения…

Кирк едва не подскочил.

— Лейтенант Маркус! Немедленно покиньте пятую палубу, лифт будет разблокирован ровно на десять секунд. Вы слышите? Это приказ!

— Я вынуждена его ослушаться.

Негромкий, обманчиво спокойный голос девушки звучал категорично. Лишь узнав, что она, вопреки приказу, проникла на заминированную палубу, Кирк вспомнил, что ее прежняя работа была связана с новейшими технологиями в области вооружения. Она не уйдет, понял Кирк. Не уйдет, пока не отключит чертов механизм. Или не погибнет.

Он поменял интонации:

— Лейтенант, одумайтесь. Палуба заблокирована. Возможно, при взрыве корабль пострадает лишь частично, и можно будет…

Из интеркома донеслось тихое гудение какого-то прибора и резкие неравномерные щелчки.

— Если взрыв произойдет, он будет очень мощным. Я… не берусь прогнозировать его последствия.

Голос чуть дрогнул — видимо, девушке пришлось приложить значительное физическое усилие. Спок посмотрел на хронометр. Восемь секунд до взрыва.

— Лейтенант…

Слова Кирка потонули в серии громких щелчков, раздавшихся из интеркома. Пять секунд до взрыва, автоматически отметил Спок.

Что-то тихо звякнуло.

Четыре секунды.

Три.

Две.

Одна.

Тишина казалась оглушительной. Она длилась и длилась, словно простираясь в бесконечность. И лишь спустя почти полтора десятка секунд Спок, не сводивший глаз с лица Джима, увидел, как с него стекает напряжение. Нелогично, подумал Спок. Человеку понадобилось четырнадцать дополнительных секунд, чтобы окончательно осознать, что взрыва не последует.

***

Едва злополучную палубу успели разблокировать, лейтенант Ухура опрометью кинулась к турблифту. Кирк спустился всего несколькими мгновениями позже, и то, что он увидел, заставило его неловко кашлянуть и сделать шаг назад, оглядываясь на Спока. Прямо возле обезвреженного и уже частично разобранного клингонского «подарка», лейтенант Ухура судорожно сжимала в объятиях Кэрол Маркус. Губы темнокожей «ледышки», как назвал ее Кирк в самом начале знакомства, покрывали короткими поцелуями лицо и волосы счастливо улыбающейся Кэрол; казалось, Ухура все еще не верит, что все закончилось. Наконец, тычась неловко и слепо, как новорожденный котенок, она отыскала губы девушки и впилась в них жадным, отчаянным поцелуем. Так целует тот, кто едва не потерял самое дорогое, и вдруг, нежданно-негаданно получил это обратно. Кирк почувствовал себя лишним; он шагнул обратно в кабину, оттесняя туда же Спока.

— Думаю, надо дать им пару минут, — тихо сказал он, бросив внимательный взгляд на вулканца. Тот сдержанно кивнул:

— Полагаю, вы правы, сэр.

Джим чуть прищурился.

— Значит, вы больше не встречаетесь? Я имею в виду — с Ухурой.

— Лейтенант Ухура предложила мне прекратить наши романтические отношения еще два целых, четыре десятых стандартных месяца назад. Она сделала вывод, что мы не подходим друг другу, как партнеры, но можем быть друзьями. Я согласился с ее доводами.

Кирк не сводил с вулканца испытывающего взгляда. Да, безусловно, он знал куда смотреть, но это был тот редкий случай, когда лицо Спока действительно было нечитаемо. Что бы он ни чувствовал по этому поводу, он явно предпочитал оставить это при себе. Была ли его невозмутимость наигранной, или он действительно не ощущал никакого дискомфорта, увидев, как его бывшая целуется с Кэрол? Джим не знал. Он хотел выразить сочувствие, но не был уверен, что оно будет принято. С тех пор, как эти двое расстались, оказывается, прошло почти два с половиной месяца. Возможно, Спок действительно успел смириться. Вулканцы, как никто, умеют принимать факты такими, какие они есть.

Джим смотрел на лица целующихся девушек всего секунду, но этого было достаточно, чтобы понять — они влюблены и счастливы. Даже он, никогда не обладавший особой чуткостью, не мог не увидеть, как сияли глаза Кэрол, как жарко и в то же время трепетно обнимала ее Ухура. Что есть — то есть. Они имеют право на счастье. Возможно, Спок тоже встретит свое — на Новом Вулкане или на Земле, или в одной из их бесчисленных и непредсказуемых миссий.

Кирк откинул крышку коммуникатора.

— Капитан — службе безопасности. Заблокируйте пятую палубу… э-э-э… еще на десять минут. Конец связи.

Поймав удивленный взгляд Спока, он тепло улыбнулся, словно извиняясь, и жестом дружеской поддержки положил руку вулканцу на плечо.

— Я думаю, им сейчас есть о чем поговорить. Наедине.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

@темы: Фанфики, Star Trek

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Нескучная квартирка

Нескучная квартирка
Автор: Harry Cantino
Фэндом: Шерлок
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13
Размер: драббл
Саммари: обычное утро на Бейкер-стрит
Дисклаймер: персонажи не мои, выгоды не извлекаю
Размещение на других ресурсах: только с разрешения автора
Статус: закончен

Джона разбудили странные звуки. Даже, пожалуй, не столько странные, сколько… не совсем приличные. И достаточно громкие, чтобы разбудить, наверное, еще парочку соседей. Джон тихо выругался и, подняв голову, посмотрел на светящийся циферблат часов, стоящих на тумбочке. Половина четвертого утра. Чудесно.

Снова улегшись на подушку и еще несколько минут послушав это безобразие, Джон сделал неутешительный вывод, что заснуть снова вряд ли удастся. А у него, между прочим, сегодня законный выходной. И кому приспичило заняться этим именно здесь и именно сейчас? Да еще с таким шумовым сопровождением? Вопрос был донельзя глупым, Джон и сам это отлично понимал. Он вздохнул, пытаясь подавить нехорошее чувство зависти, невольно шевельнувшееся где-то глубоко внутри – не стоит уточнять, где именно – и неохотно принял сидячее положение. Раз спать не представлялось возможным, неплохо было бы спуститься вниз и заварить чаю – утешение неважное, но все-таки лучше, чем ничего. Он встал, аккуратно застелил кровать, натянул поверх футболки халат, и вышел из комнаты, тихонько притворив за собой дверь. Однако, сделав всего несколько шагов, он замер. Каких-то пару секунд он размышлял, не мог ли он случайно ошибиться, но затем, спустившись по лестнице и очутившись на пороге гостиной, он отбросил последние сомнения. Источником странных звуков была комната его соседа, Шерлока Холмса. Гения-одиночки, асексуала со стажем, единственного в мире консультирующего и, бесспорно, самого несносного во всей Британии детектива. Джон тихо ругнулся и уставился на закрытую дверь спальни соседа, из-за которой продолжали доноситься неприличные звуки. Если бы Солнце вдруг встало на западе, а не на востоке, это, наверное, ошеломило бы его не настолько сильно.

Но самое интересное ждало его впереди. Только он собрался переместиться на кухню, чтобы там, в покое и относительной тишине, окончательно осознать, что общее мнение о его эксцентричном соседе было слегка… ошибочным, как вышеупомянутая дверь широко и резко распахнулась, явив опешившему доктору хозяина комнаты, растрепанного, разрумянившегося, и в полураспахнутом халате. Непристойные звуки, разумеется, стихли примерно за секунду до этого события. Джон застыл на месте, не слишком вежливо уставившись на соседа и прилагая колоссальные усилия к тому, чтобы удержать челюсть в положении, рекомендуемом этикетом. Шерлок, посмотрев на Джона так, словно ожидал, а главное – хотел его здесь увидеть, сделал благостное лицо, и это красноречиво свидетельствовало о том, что ему что-то нужно.

– Джон? Хорошо, что ты уже не спишь.

Ватсон беззвучно икнул. Он, разумеется, мог бы объяснить Шерлоку, благодаря кому он «уже не спит», но он давно понял, что в разговорах с его соседом некоторые темы поднимать абсолютно бессмысленно.

– Джон! – нервно повторил детектив. – Отомри, наконец! Джон, ты меня слышишь?

– Да, я тебя слышу, черт подери! – вспылил доктор. – И, между прочим, слышу уже давно.

Эта невольно вырвавшаяся фраза заставила щеки Джона слегка порозоветь. Он получил довольно консервативное воспитание, и богатый жизненный опыт так и не заставил его пересмотреть свои убеждения.

– Ах, ты об этом? – небрежно отмахнулся Шерлок, что Джона, естественно, возмутило еще больше. – Ну… ты ведь все равно уже не спал. И это замечательно, потому что мне как раз нужна твоя помощь.

Джон не нашелся, что ответить, только моргнул. Когда человека с дипломом врача просят о помощи, он, разумеется, первым делом думает, что речь идет о помощи профессиональной. Впрочем, в случае с Холмсом наиболее вероятное далеко не всегда оказывается верным. Джон окинул Шерлока коротким взглядом и убедился, что на его теле нет никаких заметных повреждений. Может, помощь нужна… кому-то другому? Доктор прочистил горло и решил уточнить:

– Помощь… какого рода? Медицинская?

Шерлок раздраженно поморщился.

– Нет. Мне нужно, чтобы ты… зашел в мою комнату и кое-что подержал.

Джон утратил дар речи. Впрочем, всего на несколько секунд. Потом его буквально прорвало:

– Подержать? Кое-что? В твоей комнате? Ты совсем с ума сбрендил, Шерлок? Ты соображаешь, что несешь? Я, к твоему сведению, не извращенец, и пока не собираюсь…

Далее последовало несколько ярких идиоматических оборотов, которые Ватсон относительно редко употреблял в повседневной жизни ввиду их излишней экспрессивности.

Шерлок смотрел на него, широко распахнув глаза, и, похоже, ничего не понимал. Гении иногда бывают крайне непонятливы. Наконец, он прервал поток буйного красноречия своего соседа:

– Джон, успокойся. Сейчас я просто покажу тебе одну вещь.

Ватсон замолчал, а Шерлок нырнул на несколько секунд в глубины комнаты, после чего снова возник на пороге, держа в руке длинную полую трубку с просверленными по всей длине крохотными дырочками. Доктор моргнул и уставился на загадочный предмет непонимающим взглядом.

– Знаешь, что это, Джон?

– Ну?

– Это ипуфон. – Детектив смотрел на соседа с таким видом, словно тот был просто обязан знать, что такое ипуфон. Джон автоматически шевельнул губами, пытаясь повторить непривычный набор звуков:

– Ипу… что?

– Ипуфон, – с ноткой раздражения повторил Шерлок. – Духовой музыкальный инструмент. Появился сравнительно недавно, но уже успел завоевать огромную популярность.

До Джона начало доходить. На его щеках выступили два лихорадочных пятна; он отвел глаза, чувствуя себя озабоченным придурком. Между тем Шерлок продолжал:

– Вероятно, его популярность объясняется тем, что по характеру звучания он очень близок к человеческому голосу. Но дело не в этом… дело в том, что мне нужно научиться на нем играть. До восьми часов сегодняшнего вечера. Хотя бы один отрывок. Вот этот, – детектив красноречиво потряс перед носом Джона измятым листком бумаги с какими-то нотами.

Ватсон невольно отшатнулся, дабы не получить музыкальным шедевром по носу.

– До вечера? Но зачем?

Шерлок скорчил одну из своих любимых гримас. Обычно она обозначала «Какие вы все тупые».

– У меня новое дело, Джон, неужели непонятно? И мне нужно сыграть этот отрывок. Сегодня вечером. Обязательно.

Джон кивнул.

– Ладно, хорошо. Тебе нужно это сыграть, я понял. Но я-то тут при чем? Если честно, я не понимаю, чем я могу тебе помочь. Да, я когда-то играл на кларнете, но это явно не кларнет, и я вообще не помню, когда я в последний раз…

– Джон, – нетерпеливо прервал его Шерлок. – Мне не нужно, чтобы ты на чем-то играл. Видишь этот листок с нотами? Мне надо, чтобы ты его подержал.

Ватсон уставился на соседа неверяще. Нет, за время совместного проживания с гением криминалистики он, конечно, успел наслушаться всякого. Его и телефон из кармана брюк просили достать, и чей-то отрезанный палец подать. Но поработать подставкой для нот… Джон шумно выдохнул.

– Шерлок… Тебе не кажется…

Детектив прервал Ватсона прежде, чем тот окончательно разозлился.

– Джон, я не могу найти свой пюпитр! Когда я пытаюсь прислонить этот дурацкий листок к чему-то, он падает. А если просто кладу его на стол, очень неудобно читать ноты. К тому же, в какой-то момент его нужно перевернуть – видишь, тут продолжение на обороте – а я не хочу отвлекаться. Ну, что тут непонятного?

Ватсон перевел дыхание. Злость выгорела, так и не выплеснувшись наружу. Шерлока все равно не переделать.

– Ладно, черт с тобой… Все равно проснулся ни свет ни заря… Давай свои ноты…

Шерлок ликующе вручил ему листок и прошел вглубь комнаты. Джон последовал за ним, плотно закрыв дверь в надежде, что они не перебудят соседей – тех, которым посчастливилось не услышать начало концерта.

***

Спустя полчаса миссис Хадсон, привлеченная весьма пикантными звуками, бесшумно покинула пределы своей спальни и вышла в коридор. Надо сказать, сия почтенная леди довольно быстро выяснила, что заинтересовавшие ее звуки доносятся из комнаты ее беспокойного квартиранта; не будучи в силах совладать с природным любопытством, она тихонько приблизилась к плотно закрытой двери. Однако, едва она заняла удобную и достаточно безопасную позицию, которая позволяла ей в случае какой-нибудь неприятной неожиданности достаточно быстро ретироваться, как звуки вдруг стихли. Затем из-за двери послышался громкий натужный выдох, а после – голос ее второго квартиранта, Джона Ватсона:

– Шерлок, у меня уже все мышцы затекли... Подожди... Я хотя бы позу поменяю...

Миссис Хадсон тихо пискнула, тут же зажала рот рукой, и, решив, что настало время для тактического отступления, быстро юркнула в коридор.

Похоже, она только что выиграла пятьдесят фунтов. Не всем так везет с квартирантами.

@темы: Фанфики, Шерлок Холмс, Sherlock

---

О чем знает МакКой

О чем знает МакКой
Автор: Harry Cantino
Фэндом: Звездный путь
Категория: слэш
Пейринг: Кирк/Спок
Рейтинг: PG-13
Жанр: фиг его знает. Немного романс, немного экшн, немного hurt/comfort.
Размер: маленький)
Саммари: очередная "мирная миссия". Со всеми вытекающими.
Дисклаймер: персонажи не мои, выгоды не извлекаю
Размещение на других ресурсах: только с разрешения автора
Статус: закончен

– Черт, Спок, штука, которая у него в руках, очень похожа на автомат…

– Вы правы, но…

– Ложись!

Автоматная очередь прошивает низкий красноватый кустарник прямо над ними, и Кирк, задыхаясь от пыли, с силой вжимает голову вулканца в охряный песок. Тот не сопротивляется, но капитан еще несколько секунд удерживает руку на затылке своего старпома, пока не убеждается, что автомат замолчал, во всяком случае, на какое-то время. Наступившая тишина обманчива; она напоминает короткий промежуток между двумя раскатами грома. Человек и вулканец осторожно приподнимают головы и пытаются разглядеть сквозь густые заросли, что происходит по ту сторону кустов.

– Капитан, это выглядит нелогичным. Уровень развития этой цивилизации…

– Спок, не время рассуждать. На ремонт транспортатора Скотти потребуется, как минимум, минут сорок. Тебе не кажется, что в данной ситуации мы имеем право применить фазеры?

– Это спорный вопрос, капитан. Первая директива гласит…

– Спок, я знаю, – раздраженно прерывает Кирк. – Но это идиотизм – просто ждать, пока нас пристрелят.

Конец фразы тонет в колючей россыпи автоматных выстрелов, и теперь уже вулканец прижимает голову человека к земле, остро пахнущей серой и незнакомой растительностью. Туземцы стреляют наугад; их несколько, и они постепенно окружают ненадежное укрытие из веток и листьев, с каждой секундой приближаясь к своей цели.

– Черт, Спок, надо что-то делать. Там, чуть дальше… справа… видишь? Разлом в скале. Если бы мы могли незаметно выбраться отсюда…

– Думаю, что, не найдя нас здесь, они продолжат поиски.

– Да, но на это уйдет время. Давай, Спок, двигайся за мной. Это приказ.

Они осторожно поднимаются с земли, стараясь не производить шума, и под прикрытием кустов короткими перебежками начинают отступать к невысоким скалам. Каменная гряда уже близко; разлом, который может послужить им укрытием, довольно широк, вероятно, это даже можно назвать пещерой. Однако чтобы добраться до нее, им надо пересечь небольшой участок открытого пространства; Кирк на мгновение замирает, оглядываясь на Спока.

– Как только они начнут обшаривать кусты, бежим к разлому.

Спок кивает; они оба напряженно следят за перемещениями туземцев. В какой-то момент Кирк делает едва заметный знак, и оба, чуть пригнувшись, срываются с места.

– Ола, ола! Канде ванг!

Этот резкий окрик за их спинами не оставляет сомнений в том, что они замечены. Упасть на землю, активировать фазер, и плевать на директивы – Кирк не может позволить, чтобы его и Спока пристрелили, как двух загнанных оленей. Он бросает быстрый взгляд назад – и на долю секунды замирает, не успевая осмыслить увиденное.

– Спок, нет!

Дробный звук автоматной очереди бьет по барабанным перепонкам секундой позже, когда вулканец уже лежит на желтом песке, а возле его левого бока бесформенной кляксой расползается влажное темно-зеленое пятно. Эти смертоносные кусочки свинца предназначались Кирку, но в последний момент Спок успел закрыть его собой.

Рука тянется к оружию уже непроизвольно – стрелять на поражение, разнести на атомы мерзавца, который ранил его старпома, но Кирк, стиснув зубы, сдерживает этот инстинктивный порыв. Сейчас есть другие приоритеты. Он должен позаботиться о Споке. Думать некогда, ругать вулканца – тоже; до спасительной пещеры остается несколько шагов. Кирк хватает бесчувственное тело под руки и, пригнувшись как можно ниже, тащит его к разлому. Спустя несколько секунд они уже в укрытии; туземцы бегут следом, и Кирк, не теряя времени на раздумья, делает первое, что приходит в голову – срывает с пояса фазер и начинает яростно буравить сокрушительным лучом острые края разлома. Фазер откалывает от скалы крупные куски твердой породы; в какой-то момент у входа в пещеру начинается настоящий камнепад, а через считанные секунды узкое отверстие завалено полностью, и вряд ли кто-то из аборигенов за этот короткий промежуток времени успевает сообразить, что же произошло. Скорее всего, никто из них даже не предполагает, в чем заключается причина неожиданного обвала.

Впрочем, сейчас Кирку точно не до этого. К черту туземцев, к черту пещеру, к черту Первую директиву. Сейчас самое главное – Спок.

– Эй! – Кирк осторожно приподнимает голову своего старпома, мучительно пытаясь вспомнить, где у вулканцев легче всего прощупывается пульс. Он безрезультатно ощупывает шею, запястья, и, в конце концов, уже почти отчаявшись, прижимает руку к правому боку; с его пересохших губ срывается вздох облегчения. Кажется, он снова начинает верить в свою удачу, ощущая под пальцами быстрое биение вулканского сердца.

– Спок? Спок! Ты меня слышишь?

Вулканец не отвечает, а его голова, лежащая на коленях человека, абсолютно неподвижна. Он без сознания, дыхание рваное и поверхностное; левый бок в крови, и кровь продолжает течь, Кирк чувствует это ладонью. Вокруг темно, словно в глубоком колодце, и в такой темноте не определить, насколько опасна рана. Впрочем, даже если бы здесь было светло, как в операционной, капитану это вряд ли помогло бы. Все, что он может сделать – это попытаться остановить кровотечение.

Одним лихорадочным движением он срывает с себя форменную тунику, плотно сворачивает и крепко прижимает к ране. «Это была моя пуля, моя… Зачем, Спок, зачем?» – в голове как будто вертится испорченная пластинка. Если бы сюда проникало больше света, он мог бы видеть, как золотистая ткань постепенно окрашивается в темно-зеленый цвет. Его пальцы чувствуют теплую влагу; кровь пропитывает ткань пугающе быстро, и Кирк отчаянно стискивает зубы, чтобы не взвыть от собственного бессилия.

– Черт, сколько можно ремонтировать долбанный транспортатор? – эти слова вылетают в пустоту, словно сигнал SOS. Он понимает, что здесь его никто не услышит. Встроенный хронометр на коммуникаторе мучительно медленно отсчитывает секунды. Наверно, им придется торчать здесь еще минут двадцать пять – тридцать. Спок может не выдержать столько.

– Спок, пожалуйста, потерпи. Ты сможешь, я знаю. Надо просто чуть-чуть подождать. Нас поднимут на «Энтерпрайз», и все будет хорошо. Там Боунз…

Кирк хочет верить, что его глупое бормотание сумеет пробиться в сознание вулканца. Наверно, это единственное, что капитан может сделать сейчас. А еще поторопить Скотти. Даже зная, что главный инженер и так делает все, что в его силах.

Подрагивающими пальцами откидывая крышку коммуникатора, Кирк одновременно старается другой рукой удерживать импровизированную повязку на прежнем месте и при этом не ослаблять давления. Пальцы не слушаются, коммуникатор сопротивляется; но вот, наконец, капитану удается справиться с упрямым прибором, и он нервно, но отчетливо произносит в крохотный микрофон:

– Кирк – «Энтерпрайз». Скотти, ты меня слышишь?

– Скотт слушает, – в голосе главного инженера явственно проскальзывает напряжение.

– Скотти, когда ты сможешь нас поднять?

– Капитан, мне нужно еще буквально минут двадцать.

– Скотти, Спок ранен. Двадцать минут – это очень много. Я не знаю, выдержит ли он столько.

Секундная пауза.

– Капитан… я постараюсь закончить как можно быстрее.

Добрый Скотти переживает. И, судя по голосу, хочет спросить что-то еще, но осекается. Сейчас не время для разговоров. Каждая секунда может стать решающей.

Кирк захлопывает коммуникатор и болезненно вглядывается куда-то в темноту, туда, где должно быть лицо Спока. «Пожалуйста, Спок. Ты же сильный, ты же вулканец. Ты не можешь вот так умереть. Это слишком глупо…» Капитан опускает руку и касается гладких коротко остриженных волос старпома, осторожно гладит, словно уговаривая. На ощупь волосы неожиданно мягкие, они щекочут подушечки пальцев, словно шелковые нити; Кирк отмечает это машинально, почти на уровне подсознания. Другой рукой он продолжает крепко прижимать к ране жалкое подобие повязки; ткань уже практически можно выжимать.

– Спок… Я знаю, ты сейчас можешь меня слышать. Вы, вулканцы, такое можете, я читал об этом. Так вот: я запрещаю тебе умирать. Слышишь? Это приказ, ты не можешь ослушаться.

Кирк раньше не предполагал, что может нести подобную чушь. Ему уже приходилось терять друзей, но сейчас… сейчас все по-другому. Он на грани паники. Достаточно какой-то малости, чтобы пересечь эту грань. Он лихорадочно кусает губы и старается дышать глубже, чтобы не растерять остатки самоконтроля.

Странная штука – человеческое восприятие. Когда кто-то постоянно находится рядом с тобой, изо дня в день, из месяца в месяц, рано или поздно ты к этому привыкаешь и начинаешь воспринимать, как должное, а иногда и вовсе перестаешь замечать. Осознание, что этот кто-то тебе нужен, и не просто нужен, а, как воздух, необходим, приходит только тогда, когда ты вдруг понимаешь, что можешь его потерять. Все может изменить одно-единственное мгновение. Чей-то не дрогнувший палец на спусковом крючке. Крохотное, но смертоносное свинцовое жало.

Кирк не допускает подобных мыслей. С ними это не должно случиться. Мир не может быть настолько несправедлив. Страшно даже на секунду представить, что не будет больше их долгих шахматных партий, забавных споров и дружеских бесед. Не будет сдержанно-молчаливой фигуры за его правым плечом и чеканного профиля, словно нарисованного чьей-то невидимой рукой на строгом фоне приборной панели. Не будет скептически вздернутой брови и этой фантомной улыбки, которую, кажется, научился видеть только Кирк – вулканец улыбается одними глазами, и в их темной глубине пляшут теплые искорки. Как ему жить, если все это исчезнет? Его накрывает пугающее понимание, что весь привычный мир просто рухнет, если с ним рядом не будет одного единственного существа. Его первого офицера и лучшего друга.

Нет. Нельзя даже думать об этом.

Капитан медленно, с напряжением выдыхает. Он все еще надеется, что подобная дыхательная техника поможет ему успокоиться. Тишину нарушает еще один звук – словно кто-то выдыхает вместе с ним, или наоборот, судорожно пытается вдохнуть, и вдох выходит неровным и пугающе хриплым.

– Спок?

Под пальцами ощущается легкое движение – вулканец, похоже, приходит в себя, и душа Кирка в тот же миг словно оживает. Конечно, Спок не умрет, он просто не может умереть. Еще секунду назад Кирк боялся самого худшего, а теперь на глаза наворачиваются слезы облегчения. Надежда – воистину самый живучий зверь, обитающий в человеческом сердце.

– Спок! Спок, ты слышишь меня?

– К… Капитан…

Это больше похоже на хрип, чем на человеческую речь, и Кирк всей кожей чувствует, каких мучительных усилий стоит Споку это короткое слово. Его пальцы на ощупь скользят по лицу вулканца и невесомо касаются сухих губ:

– Чшш…. Тихо… Тебе не надо разговаривать.

В течение нескольких секунд тишину нарушает лишь неровное дыхание Спока, а потом Кирк снова начинает говорить, точнее, бормотать, одной рукой осторожно придерживая голову вулканца у себя на коленях:

– Все будет хорошо. Скоро нас поднимут на корабль. Потерпи, пожалуйста, хорошо? Молчи, не отвечай. Береги силы. Пожалуйста, молчи.

Его пальцы чувствуют движение мимических мышц; Спок шевелит губами, вопреки всем предупреждениям мучительно пытаясь что-то произнести. Упрямец. Всегда был упрямцем.

– Тебе не надо говорить, Спок. Просто послушай меня. Ты скажешь мне все, что захочешь, но потом, когда мы будем на «Энтерпрайз».

– Джи… Джим.

Кирк вздрагивает. Его старпом лишь в исключительных случаях называет его по имени. Капитана с головой накрывает новая волна страха.

– Да, Спок…

– Я хочу… чтобы ты знал…

Слова переходят в хрипение, слышно, как вулканец задыхается; Кирка потряхивает, его голос выходит из повиновения и в конце концов превращается в шепот:

– Спок, пожалуйста… Ты скажешь мне все, что я должен знать, но не сейчас. У нас еще будет время, у нас будет очень много времени… Молчи, прошу тебя, не трать силы. Осталось подождать совсем чуть-чуть…

– Джим… я…

Конец фразы тонет в жутком булькающем кашле, и Кирк кончиками пальцев чувствует, что губы вулканца становятся влажными. Горячая липкая влага остро пахнет медью; все тело капитана пробивает ледяная дрожь. Закусив губу, чтобы сдержать подступающую панику, Джим начинает машинально гладить все, что попадается под руку – впалую щеку, твердую скулу, заостренное ухо; движения короткие, рваные, и уже непонятно, кого капитан пытается этим успокоить – Спока или самого себя. Наконец, приступ кашля заканчивается; вулканец больше не двигается и не пытается говорить – в темноте нельзя сказать наверняка, но, видимо, он снова без сознания. Его неподвижность пугает; рука Кирка снова лихорадочно скользит по правому боку старпома и, ощутив слабое биение, на секунду замирает, пытаясь то ли поделиться жизненной силой, то ли донести отчаянную мольбу: «Живи… пожалуйста, живи…» Мысли бьются в унисон с быстрыми неровными толчками, и сейчас для Джима нет ничего важнее этого хрупкого биения. Он прислушивается к частому, прерывистому дыханию, и невольно подстраивается под его неровный, болезненный ритм, словно пытаясь помочь вулканцу сделать следующий вдох. Дыши, Спок, дыши…

Кирк не знает, сколько прошло времени после разговора со Скотти, но он не может больше ждать. Он снова откидывает крышку коммуникатора и хрипло выдыхает:

– Скотти… Это вопрос жизни и смерти…

– Капитан, еще буквально минута… Я уже подключаю… Оставайтесь на связи…

Наконец-то. Это уже почти спасение. Через считанные секунды они будут на корабле, а там новейшее медицинское оборудование и подготовленный к работе в сложнейших условиях медперсонал. А самое главное – там МакКой, и пусть он трижды ворчун и зануда, но он гениальный хирург. Джим кусает губы и снова напряженно слушает дыхание вулканца, которое теперь едва уловимо. «Еще немного, Спок… Только дыши…» Капитану слышно, как Скотт возится с оборудованием, и наконец, словно издалека, доносится его голос:

– Капитан, я не уверен, что подъем будет абсолютно безопасным…

– Плевать, поднимай нас! И срочно бригаду медиков в транспортаторную! Свяжись с МакКоем, пусть он ждет у платформы, даже если сейчас не его дежурство. Скажи, это моя личная просьба.

– Да, сэр.

Кирк захлопывает крышку переговорного устройства, когда его тело, подхваченное лучом транспортатора, уже начинает рассыпаться на атомы, а в следующее мгновение он мягко проваливается в безымянную пустоту.

***

В медотсеке царят тишина и полумрак; негромкие фоновые звуки, издаваемые приборами, очень быстро становятся привычными, и сознание просто отсекает их, как несущественные. Пациентов немного, и сестра Чепел, сделав обход, еще десять минут назад скрылась за дверью небольшого кабинета, примыкающего к лазарету; теперь Кирк, кажется, единственный, кто бодрствует в этом помещении. Он бросает короткий взгляд на монитор, отображающий жизненные показатели Спока – там все по-прежнему, так же, как и полминуты назад, и пять минут назад, и за полчаса до этого. Кирк не может точно сказать, сколько он здесь сидит. Долго, наверное. Он пришел сюда сразу после альфа-смены и с тех пор никуда не отлучался – два, может, три часа. Он не может заставить себя уйти. Да и зачем? Он никому здесь не мешает, просто тихо сидит рядом с кроватью Спока.

Вулканец бледен, намного бледнее обычного; его кожа кажется отлитой из полупрозрачного воска. Скулы словно стали острее, и сильнее запали щеки, а брови застыли в безразличной и немного пугающей неподвижности. Идеально подстриженная черная челка сбилась на сторону и слегка прилипла ко лбу; волосы за левым ухом испачканы кровью. Но, наверно, самое странное – это щетина. Густая темная щетина, пока еще очень короткая, появившаяся на щеках и подбородке, и придающая Споку сходство с самым обычным человеком. Если, конечно, не смотреть на заостренные кончики ушей и забыть о том, что его сердце бьется справа, а не слева.

МакКой не сомневается, что Спок выживет, и Кирк ему верит. Он всегда ему верит – у него просто нет иного выхода. А сейчас – тем более. Для него важен каждый член его экипажа, за каждого он несет ответственность, но важность именно этой, отдельно взятой, конкретной жизни Джим по-настоящему осознал всего девятнадцать часов назад. Когда у Спока, беспомощно распростертого на биокровати, в первый раз остановилось сердце. Оно останавливалось дважды, и каждый раз Джим думал, что не выдержит этого. Но самое страшное позади, Спок жив, и, значит, Кирк тоже.

Сейчас не время задавать себе вопросы. И не время искать на них ответы. Джим знает, что ответы придут потом, когда, возможно, они будут уже не столь важны. В пестрой круговерти событий осознание слишком часто запаздывает. Стоит ли задумываться над этим? У него никогда не было склонности к самоанализу. Все, что важно для него сейчас – это хрупкое биение нечеловечески быстрого пульса, обозначенное мигающей точкой на мониторе.

Он смотрит на длинные тени от ресниц, неподвижно застывшие на щеках вулканца, и внутри него туго, почти болезненно сжимается что-то, чему он не может дать определения. Он чувствует, что ему нужно, физически необходимо коснуться Спока, хотя бы просто взять за руку. Как будто в этом простом жесте поддержки заключается нечто, способное снять то колоссальное напряжение, которое никак не отпускает его, несмотря на все заверения Боунза, что все будет хорошо. Он должен почувствовать тепло ладони вулканца, хотя бы на секунду. Бросив короткий взгляд на дверь кабинета, он несмело протягивает руку и осторожно касается длинных бледных пальцев. Кожа сухая, гладкая – но это лишь мизерная часть ощущений, которые накатывают волнами, заставляя горло сжиматься, а пульс – пропускать удары. Кирк оказывается не готов к странной, всепоглощающей нежности, которая подступает неожиданно и накрывает целиком, как боль или головокружение. Бороться с этим чувством нет ни сил, ни желания. Он обхватывает пальцы вулканца теперь уже обеими руками, бережно гладит, лихорадочно прижимает к своей щеке и просто отдается ощущениям.

Запах кожи Спока – горячая медь, пустынные травы и что-то еще, горьковато-терпкое и пьянящее, чему нельзя подобрать определение. Твердая, сильная ладонь, такая безвольная и послушная сейчас – словно податливый воск в руках Кирка. Узкое запястье, которое капитан, кажется, мог бы обхватить двумя пальцами; но он знает, насколько обманчива эта внешняя хрупкость. И все это вместе – аромат другой, неземной пустыни, бархат кожи, тепло ладони, твердость и податливость, надежность и сила – все это Спок, его удивительный, потрясающий Спок, самое важное, что есть в жизни Джима. Важнее корабля, важнее карьеры, важнее множества других вещей, которые когда-то раньше казались важными. Чтобы это понять, нужно было просто потерять, пусть и всего на несколько мгновений, в течение которых МакКой делал все возможное и невозможное, чтобы снова заставить биться вулканское сердце.

Постепенно усталость начинает брать свое, и Кирк прикрывает глаза, продолжая прижиматься щекой к руке Спока. Тихий вздох и легкое движение пальцев, едва ощутимое, словно скольжение ветра по коже, заставляют его вздрогнуть и выйти из оцепенения.

– Спок?

Мучительно вздрагивают темные ресницы, тени на щеке трепещут, ломаются, и бледное лицо оживает, разгоняя глупые страхи Кирка спокойным взглядом темно-карих глаз.

– Спок…

Слова застревают в горле, да и нужны ли они? Спок очнулся, и теперь действительно все хорошо, даже больше, чем хорошо. Кирк вдруг осознает, что все еще сжимает руку вулканца в своих ладонях, и на мгновение задается вопросом, как его старпом может истолковать этот жест. Капитан смотрит неуверенно, но руку не отпускает, словно предоставляя Споку самому высвободить ее, если такой контакт покажется ему неуместным.

Однако вулканец не спешит освобождаться от капитанского захвата. Он смотрит внимательно и серьезно, не так, как смотрит человек, едва очнувшийся и не понимающий, что вокруг происходит. Он смотрит так, словно ничуть не удивлен ни обстановкой, ни странным капитанским жестом, как будто не пребывал все это время в беспамятстве, а молчаливо наблюдал за происходящим какой-то частью сознания. Спустя несколько секунд Кирк, набравшись смелости, снова осторожно гладит бледные пальцы, и они отвечают ему слабым пожатием.

– Как ты себя чувствуешь, Спок? Ты всех нас здорово напугал.

– Мое состояние удовлетворительно, капитан.

Голос тих и чуть хрипловат, но просто слышать его – уже настоящее счастье. Почему Кирк раньше этого не понимал? Как можно быть таким слепцом? На лице капитана появляется неуверенная улыбка.

– Рад слышать это.

Спок едва заметно кивает и продолжает молча смотреть. Его пальцы все еще в плену ладоней Кирка, и, похоже, старпому это абсолютно не мешает. Напротив, Джим ощущает странное тепло, рождающееся где-то в районе соприкосновения его кожи с кожей вулканца и постепенно разливающееся по всему телу мягкой, успокаивающей волной. Это удивительно и волшебно, и Кирку совершенно не хочется разрушать очарование момента, но он вдруг вспоминает, что должен сказать нечто важное. И спросить о чем-то, не менее важном. Брови его чуть сдвигаются к переносице, а в голосе появляются твердые интонации:

– Спок… я хочу, чтобы ты выслушал внимательно то, что я сейчас скажу.

– Я слушаю.

– Ты не должен был… делать это. Закрывать меня от пуль. Это не входит в обязанности старшего помощника. Я запрещаю тебе делать нечто подобное в будущем.

– Закрывать вас собой не входило в мои намерения, капитан. Я хотел лишь оттолкнуть вас с линии огня.

Кирк смотрит в безоблачно-карие глаза и какое-то шестое чувство подсказывает ему, что вулканец лжет. Хотя, возможно, сам Спок не назвал бы это ложью, он подобрал бы какое-то другое слово. Он нашел бы своему поступку тысячу логичных объяснений. Но никакие, даже самые удачные, эвфемизмы не изменят сути. Спок в минуту опасности закрыл его собой, и сделал это вполне осознанно, а теперь утверждает, что не собирался этого делать.

Кирк прикусывает губу. Что ж… Значит, придется вернуться к этому вопросу позже. Ему не хочется спорить с вулканцем сейчас.

На несколько минут вновь воцаряется тишина. Капитан, обдумывая, как лучше перейти к следующей интересующей его теме, неожиданно для самого себя начинает мягкими круговыми движениями поглаживать костяшки пальцев Спока, и волна волшебного тепла, рождающаяся в месте соприкосновения их рук, усиливается в разы. Это ощущение завораживает, но даже при всем желании Кирк не может дать ему сколько-нибудь вразумительное объяснение. Очередной вулканский фокус? Черт его знает. Он с трудом выныривает на поверхность и мучительно пытается сосредоточиться, потому что следующий вопрос для него не менее важен:

– Спок… я хотел бы кое о чем спросить.

– Я слушаю, капитан.

Кирк чувствует, как предательски потеют ладони.

– Там, в пещере… когда тебя ранили… ты пытался мне что-то сказать. Кажется, это было что-то важное.

Очередной безоблачный взгляд из-под черных ресниц.

– Когда именно?

– Когда Скотти ремонтировал транспортатор. Когда ты, черт возьми, истекал кровью у меня на глазах!

Легкий кивок.

– Полагаю, я понял, о чем речь, капитан.

Кирк смотрит с некоторым недоверием.

– Да?

– Думаю, да. Я не могу точно вспомнить, что именно я тогда говорил, но могу предположить, что, будучи в полубессознательном состоянии, просто озвучивал то, что синтезировало мое затуманенное сознание. Обычно это называют бредом.

Кирк поджимает губы. Сейчас он может поклясться чем угодно, что Спок просто уходит от ответа. Вулканец отлично помнит, что он хотел сказать тогда. И то, что он помнит, но почему-то не хочет или не готов озвучить, плещется в глубине его завораживающе карих глаз. Почему, Спок? Неужели это так трудно произнести? Ведь ты готов был сказать это там, в пещере, думая, что умираешь. Так почему не сказать это здесь и сейчас? В чем тут логика? Кирк сильнее сжимает тонкие пальцы старпома и получает в ответ новую волну опьяняющего тепла. Заговорить удается с трудом, но капитан упрям и делает еще одну попытку прояснить ситуацию:

– Бред? Разве у вулканцев бывает бред?

– Разумеется.

Выражение лица Кирка явно обозначает сомнение. Спок не отводит взгляда, и капитан знает, что спорить с ним бесполезно. Единственное, что примиряет с этой ложью – то восхитительное ощущение, которое, рождаясь в их переплетенных пальцах, постепенно добирается до самого сердца и согревает его изнутри, подобно маленькому жаркому солнцу. Кирк начинает смутно осознавать, что прямо сейчас между ними происходит что-то особенное, просто он пока не может понять, что именно. Но он разберется. Обязательно разберется.

Капитан не слышит шагов у себя за спиной, и голос МакКоя раздается прямо над ухом совершенно неожиданно:

– Джим, я хотел тебя предупредить…

Подойдя ближе и увидев, что остроухий пациент очнулся, доктор осекается. Он медленно переводит взгляд со Спока на капитана, который успевает выпустить руку старпома и даже придать лицу почти нейтральное выражение, а затем обратно, и по его губам пробегает кривоватая ухмылка.

– Как вы себя чувствуете, мистер Спок?

– Вполне удовлетворительно, спасибо, доктор.

Голос старпома приобретает знакомые завуалированно ироничные интонации. МакКой изучает показания приборов и удовлетворенно кивает.

– Могу я поинтересоваться, как вы вышли из целительного транса, мистер Спок? Я как раз хотел предупредить Джима, что, возможно, ему придется ударить вас, чтобы помочь очнуться, и собирался объяснить ему кое-какие тонкости вулканской физиологии.

Кирк смотрит на доктора, слегка округлив глаза.

– Ударить? Спока? Но зачем?

На подвижном лице МакКоя появляется хитрое выражение.

– Видишь ли, Джим, когда организм вулканца получает серьезные повреждения, он впадает в целительный транс и бросает все силы на то, чтобы излечиться. Однако в этом состоянии сознание не отключается полностью, оно фиксирует почти все, что происходит вокруг. И, поскольку вулканец не может выйти из транса без посторонней помощи, в определенный момент он просит того, кто находится рядом, ударить его, или оказать какое-либо иное сильное физическое воздействие, чтобы прийти в себя.

Кирк все еще смотрит непонимающе, но где-то на задворках сознания идет активная работа. «Сознание не отключается полностью… сильное физическое воздействие… Какое воздействие? Ничего не понимаю… Что именно помогло ему очнуться? Я же просто гладил его руку…»

Спок смотрит на доктора безо всякого выражения, но от этого взгляда почему-то хочется спрятаться. Впрочем, МакКой не был бы МакКоем, если бы поддался этому молчаливому гипнозу.

– Так что ты сделал, Джим? Неужели пощекотал своего невозмутимого старопома? Не знал, что вулканцы боятся щекотки.

Взгляд Спока испепелил бы доктора, если бы обладал таким даром.

– Капитан сделал то, что в данных обстоятельствах было вполне логичным, и, полагаю, раз это привело к положительному результату, вам не обязательно знать подробности.

Глаза МакКоя искрятся нескрываемым весельем, и он кивает с наигранной серьезностью.

– Конечно, мистер Спок. – Доктор оборачивается к Джиму. – Капитан, можно вас на минутку?

Последняя фраза сказана подчеркнуто официальным тоном, не особенно характерным для данного человеческого индивидуума. Спок настораживается и бросает внимательный взгляд на Кирка, но не комментирует. Немая сцена продолжается секунд пять, после чего МакКой довольно бесцеремонно утаскивает Джима в свой кабинет. Спок беспомощно смотрит им вслед и старательно убеждает себя, что вулканцы не нервничают.

– Чего ты хочешь от меня, Боунз? – раздраженно вопрошает капитан, едва они оказываются за закрытой дверью. На его лице читается непонимание с примесью недовольства, а руки все еще слегка подрагивают от того волшебного ощущения, которое дарили пальцы Спока. Если бы кто-то сейчас сказал ему, что лучшее место во Вселенной находится отнюдь не в лазарете рядом с койкой его старпома, он бы точно не поверил.

– Я хочу открыть тебе глаза, Джим.

– Ты о чем?

– О твоем вулканце. Я думаю, тебя заинтересует кое-какая информация из учебника по вулканской физиологии.

Джим смотрит настороженно.

– А именно?

– Вулканца можно вывести из транса двумя способами. Только двумя. Тебе не интересно, какими?

По лицу Кирка пробегает нетерпеливая гримаса.

– Ну, о первом ты мне уже сообщил. Не бил я его, Боунз. Ты что, сомневаешься?

Усмешка МакКоя ясно говорит о том, что он не сомневается.

– Что ты, Джим. Как я мог подумать такое. Особенно если учесть, что второй способ значительно интереснее.

Кирк начинает терять терпение.

– И в чем заключается этот способ?

– Он заключается в поцелуе.

Капитан смотрит на доктора, как на ненормального.

– Что? Ты в своем уме, Боунз? Я не целовал Спока!

МакКой кивает.

– В человеческом понимании – нет. Наверно, ты будешь удивлен, если я скажу, что вулканцы целуются при помощи пальцев.

Очумело застывший Кирк собирается еще что-то сказать, но уже, скорее, по инерции. Слова МакКоя неожиданно расставляют все по своим местам, и на душе становится удивительно легко. Странное чувство.

Смешавшись под пристальным взглядом доктора, Кирк резко отодвигает стул и тут же задвигает его обратно; скрежет пластиковых ножек режет слух и заставляет МакКоя недовольно поморщиться.

– Никогда не слышал подобной чуши, – выпаливает Джим и, резко распахнув дверь, буквально вылетает из кабинета. Уже находясь по другую сторону двери, капитан слышит смех доктора, но не чувствует злости. Его переполняет совершенно необъяснимое, но удивительно яркое ощущение, которому он пока не готов дать название. Да и надо ли?

– А ведь ты еще не все знаешь, Джим, – бормочет себе под нос Боунз, оставшись в одиночестве и задумчиво глядя на зеленое содержимое одной из пробирок. – Можно сказать, ты пока не знаешь самого главного. Разбудить вулканца с помощью поцелуя может далеко не каждый. На это способен только его избранник. Тот, кого он рано или поздно назовет «Т’хай’ла».

Конец

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

@темы: Фанфики, Star Trek

---

Не будите спящего доктора (XV глава)

Не будите спящего доктора
Автор: Harry Cantino
Фэндом: Шерлок
Категория: гет, слэш
Жанр: детектив и... сюрпризы)
Рейтинг: R
Размер: миди
Саммари: после женитьбы Джона Шерлок некоторое время работает один. Однако новое расследование вынуждает их снова объединиться. Что сложнее - распутать загадочное дело или разобраться в собственных чувствах?
Дисклаймер: персонажи не мои, выгоды не извлекаю
Размещение на других ресурсах: только с разрешения автора
Статус: закончен

Глава XV

@темы: Фанфики, Шерлок Холмс, Sherlock, "Не будите спящего доктора"